Тут, наверное, стоит сделать небольшое отступление.

Первые два курса академии являются общими для всех студентов. Нам усердно вколачивают в головы основные законы теоретической магии, обучают общим принципам построения заклинаний. На финальных экзаменах этого этапа определяется, к какой ветви колдовского искусства более всего тяготеет студент. Затем уже идет разделение по направлениям: боевая, целебная, артефактная, ментальная магия и некромантия. Популярная среди высшего света любовная магия — так сказать, всего лишь побочный плод связи ментальной и целебной магий. В принципе это и без того понятно: любовь — то лекарство, которое лечит практически все душевные заболевания. В свою очередь ментальная магия — та область колдовства, которая имеет непосредственное отношение к внушению необходимых мыслей. Но все это не значит, что я, к примеру, ничего не знаю о той же некромантии. Кстати, действительно сильные и перспективные студенты, даже раз и навсегда определившиеся со своей специализацией, предпочитают посещать факультативы по другим областям магического искусства. По той простой причине, что, например, тому же боевому магу, наверняка желающему стать охотником за нечистью, жизненно необходимо знать как можно больше целебных заклинаний, позволяющих в случае несчастья дотянуть до прихода магов-помощников.

В общем, все эти слова были сказаны для того, чтобы признаться: сначала я планировала податься в ментальные маги. И у меня, если верить мнению выпускающей комиссии, были для этого все задатки. Как же я гордилась собой! Специалисты по ментальной магии без преувеличения считались настоящей элитой. Студенты этого факультета держались особняком и свысока поглядывали на остальных. Они никогда не общались с нами, игнорировали даже общие праздники. Одетые во все черное, молчаливые, гордые и отрешенные от мирской суеты… Нет ничего удивительного в том, что им завидовали, открыто ненавидели и награждали множеством обидных прозвищ, среди которых «вороны» было самым приличным. Помнится, один раз студенты факультета боевой магии даже попытались проучить коллег и завязали масштабную драку. Увы, все это закончилось очень нехорошо. Зачинщики в прямом смысле слова обделались от страха на глазах всей академии. Я была свидетелем этого происшествия. Несколько высоких мускулистых парней, гордость факультета, кричали, выли и плакали от ужаса, катаясь по земле. Один даже пытался выцарапать себе глаза, хорошо, что не успел — подоспели преподаватели. Но самое интересное заключалось в том, что на них никто не нападал. «Вороны» стояли тесной группой чуть поодаль и со сдержанным интересом наблюдали за происходящим.

Последовал о долгое разбирательство. Но, насколько мне известно, никого из «ворон» не наказали. Просто потому, что они так и не признались, кто же из них нанес столь сокрушительный ментальный удар по задирам. И потом, как ни крути, но студенты факультета боевой магии сами были виноваты. «Вороны» лишь защищались. С тех пор их обособленность от остальных стала практически абсолютной. Кстати, только эти студенты никогда не брали факультативы по другим дисциплинам.

Естественно, все эти события и неизвестность, витающая вокруг факультета ментальной магии, придавав «воронам» ареол завлекательной таинственности. И я была по-настоящему счастлива, когда на экзаменах после первой ступени обучения выяснилось, что у меня есть определенные способности, позволяющие стать одной из избранных. Причем одной из избранных в полном смысле слова — поступали на факультет лишь единицы. В процентном отношении, наверное, один из двадцати студентов. Окончательное решение по моему вопросу должны были вынести после финального испытания, которое проводилось на следующий день.

Словно на крыльях, я примчалась домой и рассказала обо всем отцу, благо тогда я еще не встретила Гровера, и между нами не успела пробежать черная кошка. Его реакция меня озадачила и испугала. Когда отец услышал, что я, возможно, по итогам экзаменов буду определена на факультет ментальной магии, он резко переменился в лице и перестал благодушно улыбаться. Долго молчал, затем предложил мне пройти в его кабинет и серьезно побеседовать.

Именно из разговора с отцом я узнала, что стать «вороной» — это не только честь, но и огромная ответственность. Способности к ментальной магии столь редки и ценны, что королевская власть просто не может оставить без внимания и постоянного присмотра людей с таким даром. Если я поступлю на этот факультет, мне придется забыть о той жизни, которую я веду. Скорее всего, мне сразу же дадут место в общежитии и даже не спросят моего мнения на сей счет. Мол, обучение настолько сложно, что требуется полное погружение в процесс. Ни семьи, ни друзей, ни прогулок в одиночестве по городскому парку, которые мне так нравятся. Только учеба, учеба и еще раз учеба. Ах да, и тотальный контроль во всем. Да что там, некоторые уроки по ментальной магии даются во сне, потому, собственно, и необходимо, чтобы все студенты находились в ментальной доступности для преподавателей. Как я прекрасно понимаю, при этом все мои мысли станут доступны широкой общественности.

Естественно, моя радость после этого сообщения слегка угасла. Нет, меня не пугал напряженный и тяжелый процесс обучения. Даже с проживанием вне дома и отсутствием прогулок я могла бы смириться. Но мне очень не нравилось то, что мои мысли станут предметом изучения посторонних лиц. Мало ли, о каких глупостях я могу думать. Может быть, у меня есть хобби — представлять себя в страстных постельных сценах с особо привлекательными преподавателями? Не буду скрывать очевидного, иногда я этим развлекалась на особо скучных лекциях. Благо, что в стенах академии часто встречались ну очень красивые мужчины, окруженные ореолом силы и власти. Вспомнить хотя бы преподавателя, который вел у нас основы магической самообороны… Ой, нет, так я совсем отвлекусь от темы и буду еще долго описывать достоинства виера Лоуэлла Мирра. Достаточно сказать, что подавляющее большинство девушек, поступивших на факультет боевой магии, пошли туда исключительно из-за его ироничных карих глаз, симпатичной ямочки на подбородке и густых темных волос, в которые так и тянуло запустить пальцы при страстном глубоком поцелуе…

Я раздраженно мотнула головой, отогнав совсем уж неподобающие мысли. Ладно, это все к делу не относится. Суть в том, что я совершенно не желала позволять всяким посторонним личностям рыться в моей голове.

Отец не удовлетворился результатом разговора и зловеще добавил, что это еще не все. Мол, если я все-таки стану одной из «ворон» и благополучно закончу факультет, то остаток жизни мне придется посвятить службе королевству. После окончания академии для новоявленных специалистов магического искусства существовало распределение. Но если для остальных факультетов оно носило рекомендательный характер и было призвано помочь в том случае, когда сам выпускник не нашел себе места, то для факультета ментальной магии распределение являлось обязательным. И почти никто из бывших «ворон» не оставался в столице — нашем славном Гроштере. А вот куда они девались и где именно несли службу на благо королевства — об этом знали лишь избранные. И отец в их число не входил, потому при всем своем горячем желании не в силах был приоткрыть для меня завесу над этой тайной.

Нет, отец не настаивал на том, чтобы я отказалась от своего желания. Он просто предложил мне хорошенько подумать над всем сказанным. Я выполнила его пожелание — и с треском провалила дополнительное испытание, хотя могла бы с ним справиться без особых проблем.

Декан факультета ментальной магии, по-моему, заподозрил что-то неладное. После экзамена он подозвал меня к себе и спросил, сурово глядя прямо в глаза, не желаю ли я попробовать свои силы во второй раз.

Я не желала. И немаловажным обстоятельством послужило то, насколько хорош был этот декан. На вид — лет тридцать пять, высокий, худощавый, с длинными темными вьющимися волосами и глазами потрясающего фиалкового цвета. Нет, ни за что на свете я не хотела учиться под его началом! Да я бы со стыда сгорала каждый раз, встречаясь с ним в коридорах факультета, поскольку волей-неволей представляла бы себе всякие глупости с ним в главной роли! Что поделать, раз у меня настолько пылкое воображение. А в те времена я вообще была слишком влюбчивой. В личной жизни у меня царил полный штиль, поэтому я любого мужчину более-менее подходящего возраста и симпатичной наружности рассматривала через призму надежды на возможные отношения.

Возможно, виер Норберг Клинг, а именно так звали декана факультета ментальной магии, попытался бы настоять на своем. Точнее, он сделал попытку и даже потребовал, чтобы я вторично прошла испытания. Но ректор, который, кстати, хорошо знал моего отца, быстро урезонил его. И таким образом я стала изучать магию артефактов, о чем ни капли не жалела.

Короче, весь этот долгий рассказ был посвящен одной цели: объяснить, что некоторые способности к ментальной магии у меня все-таки есть. Поэтому, наверное, именно я обнаружила на медальоне Дариана чары подчинения. А ведь он носил на себе данную вещицу около полугода, за это время наверняка встречал других магов — и никто из них не заподозрил ничего странного. И вот теперь у меня возникло отчетливое ощущение, что с Ами творится что-то неладное. И еще это глупое чувство, будто в гостиной присутствует некто посторонний. Он внимательно следит за развитием ситуации, предпочитая при этом остаться незамеченным.