Секунды через две в дверях появился дворецкий.

Имоджен велела ему развести гостей по комнатам. Роберт и Найджел Карлтоны вышли первыми, за ними последовала Пенни, мы с Борисом составили арьергард. Но мне не суждено было покинуть эту мрачную комнату вместе с моими товарищами.

— Мистер Бейкер, нельзя ли с вами поговорить? — окликнула меня Имоджен.

— Да, конечно!

Я вернулся к ней.

Она дождалась, пока Борис скроется из виду, потом подошла ко мне, шурша своими поразительными шелками:

— Мне бы хотелось вам кое-что показать.

— Замечательно, — пробормотал я на всякий случай, ничего не понимая.

Мы вошли в холл как раз в тот момент, когда Борис скрылся на верху винтовой лестницы. Имоджен направилась к двери в самом конце холла за лестницей и открыла ее. За ней оказался тускло освещенный коридор, и, чем дальше я шел по нему, тем сильнее меня охватывали недобрые предчувствия. Коридор закончился толстенной дубовой дверью, которая дико заскрипела, когда Имоджен распахнула ее. На мгновение она задержалась на пороге, затем взглянула на меня и вежливо осведомилась, найдутся ли у меня спички.

Я порылся в карманах, нашел коробок и протянул ей. Горящая спичка осветила почерневший серебряный канделябр на старинном деревянном сундуке за дверью. Имоджен зажгла свечи, затем поманила меня пальцем в комнату, походившую на темницу приблизительно в десять квадратных футов, с каменными стенами без единого окна. На стене висела картина, в тусклом свете свечей мне удалось разглядеть, что это портрет мужчины в доспехах.

— После смерти Аларика, — заговорила Имоджен, — его старший сын убрал портрет отца из главной галереи и приказал повесить его здесь. Он также распорядился вырезать проклятие на доске, поручив местному барду придать ему стихотворную форму, и прикрепить ее к стене. Таким образом, эта комната является своеобразной усыпальницей. На протяжении столетий сюда никто не входил.

Она приблизилась к стене и приподняла канделябр повыше, чтобы я смог прочитать надпись на деревянной доске. У меня ушло порядочно времени на то, чтобы разобраться во всех этих староанглийских буквах, но в конце концов я все же уразумел, что там было сказано (конечно, при переводе на современный английский стихов у меня не получилось, да и едва ли они кому-то были нужны!):

Смерть победив, Черный Рыцарь отомстит:

Черные силы заставят

Старших сыновей Бастарда

Помешаться и умереть.

Сокровище утрачено. Навек ли?

И так будет продолжаться,

Пока Бастард не вернется в новом обличье.

Я нервно откашлялся и искоса посмотрел на Имоджен. При свете свечей ее глаза ласково поблескивали, будто предвкушая приятную неожиданность. Она медленно приподняла канделябр еще выше, так что свет упал непосредственно на портрет. Я довольно долго рассматривал его, затем зажмурился. Через некоторое время неохотно взглянул еще раз. Либо я только что свихнулся, либо с портрета на меня действительно смотрел бородатый Ларри Бейкер!

— Поразительное сходство, — пробормотала Имоджен. — Я заметила его сразу же, когда мы впервые встретились в холле.

— Да-а, — прохрипел я. — Но это же случайное совпадение, не так ли?

Она насмешливо улыбнулась:

— Сомневаюсь, мистер Бейкер. Скорее всего, это орудие судьбы.

— О чем вы?

В ее темных глазах вспыхнул затаенный огонек.

— «Так будет продолжаться, пока Бастард не вернется в новом обличье», — продекламировала она нараспев.

У подножия винтовой лестницы Имоджен пожелала мне спокойной ночи, и я, бочком протиснувшись мимо рыцарских доспехов, помчался наверх, перепрыгивая через несколько ступенек. Свернув влево, я попал в широкий коридор с многочисленными запертыми дверями (мне удалось смирить свое воображение и не думать о том, что происходит за ними) и в скором времени был возле Т-образной развилки в его конце. Брюнетка подробно объяснила, как добраться до моей комнаты в восточном крыле, а здесь — я отчетливо помнил — надо было свернуть влево. Я так и сделал. И немедленно начались трудности. Через двадцать шагов я наткнулся на маленькую лестницу, ведущую вниз к большой площадке, где мне представился широкий выбор действий. Я мог идти дальше по узкому, тускло освещенному коридору, или же подняться вверх по лестнице, или, наоборот, спуститься вниз. Самым неприятным было то, что я не помнил, чтобы Имоджен хотя бы вскользь упомянула об этой детали.

Я стоял на площадке, пытаясь сообразить, куда же идти, когда до моего уха донеслось тихое «Псст!». От неожиданности я вздрогнул.

Неизвестно откуда появился маленький старичок, он стоял на ступеньке лестницы, ведущей наверх. Походил он на облысевшего херувима, облаченного в полосатую пижаму, поверх которой был наброшен бархатный халат. На ногах у него были расшитые шлепанцы, украшенные кисточками.

Я усиленно заморгал, ожидая, что видение исчезнет, но этого не произошло.

— Псст! — Он поманил меня толстым пальцем. — Сюда, Бастард!