– А что ты мог дать мне, когда я выходила за тебя замуж? - холодно поинтересовалась я.

– Я был моложе. Все было впереди, я рассчитывал, что обеспечу тебя!

– Брак - это союз двух человек. Он не означает, что жена усаживается на шею супруга и свешивает ножки. Будущее нашим детям, которых я пока не планирую, к слову говоря, я вполне могу обеспечить сама.

– Только в нашем союзе на шее у тебя сижу я.

– Макс, хватит себя жалеть! Я выходила за тебя, а не за твое имущество или что бы там ни было. К тому же ты только неделю назад выписался из больницы, ты еще успеешь наверстать все, что тебе кажется таким важным.

– Ты выходила за меня. - тихо повторил он. - Только я оказался не таким, каким был в момент свадьбы.

Поскольку я уже просила его не поднимать этой темы, то не посчитала нужным отвечать на эту реплику. Некоторое время мы слушали треск поленьев, но он вдруг заговорил.

– Однажды, в Грозном мне пришлось вести перестрелку в наполовину раскуроченном взрывом здании. Мне и моей группе нужно было пройти через узкий коридор, но он постоянно обстреливался. С помощью зеркала я разглядел, откуда стреляли. Я взял гранату, выдернул чеку и бросил туда, где прятался стрелок. Дождавшись взрыва, мы убедились, что больше выстрелов с той стороны не будет и пошли по коридору. Там, куда я бросил гранату, был ребенок лет двенадцати. Ему оторвало обе ноги, в грудь попал осколок, но он был все еще жив. Когда я подошел, он протянул ко мне руку, всю в крови. Он плакал, а я стоял и смотрел, не в силах шевельнуться, когда за моей спиной грохнул выстрел, и мозги паренька разлетелись по земле. Я обернулся и успел заметить, как мой недавний товарищ опускает винтовку. Его лицо не выражало ничего, кроме ужаса, но позже он пытался себя убедить, что избавил несчастного от мучений. Я до сих пор иногда вижу во сне того паренька, вижу его глаза, безумные от боли…

Я слушала исповедь супруга, и мое воображение услужливо представляло мне видео версию того, что он говорил. Я не знала - что на это сказать. Максим никогда не рассказывал мне о своей службе в армии, эта тема в числе нескольких других являлась для нас запретной. Только в первый месяц нашего знакомства я добилась от него всего одной фразы: "Я убивал людей". Видя, с какой болью это было сказано, я больше никогда не поднимала этой темы, а теперь он поднял ее сам. Нельзя сказать, что я была этому очень рада. У меня не было слов.

Максим посмотрел на меня, протянул руку и вытер сбегавшую по моей щеке слезу. Я не отстранилась, а наоборот прижалась лицом к его ладони.

– Ты не считаешь меня чудовищем? - спросил он.

От такого вопроса я вообще потеряла дар речи. Но, глядя на него, поняла, что Максим вполне серьезен.

– Нет, Макс. Ты не чудовище. Ты выполнял приказ. Кроме того, ты до сих пор бичуешь себя за это. Насколько мне известно, чудовища так не делают.

Шутка немного разрядила неловкое напряжение, и Максим почти улыбнулся.

– Но это не меняет того, что я сделал. Мне страшно осознавать, что я способен на убийство.

– Все люди способны на это. Все зависит только от обстоятельств. Не думай об этом, пожалуйста. - попросила я, кладя голову ему на плечо. - Это все позади. Мы вдвоем, и мы должны быть счастливы.

– Я сделаю все, чтобы так и было. - сказал он и потерся щекой о мои волосы.

– У меня есть предложение. - мурлыкнула я.

– Я слушаю.

– Когда мы вернемся, я обязательно подарю тебе хомячка!

Глава 12

Я проснулась в половине одиннадцатого утра и нахально валялась в палатке, пока Макс заново разжигал костер, кипятил чай и грел уху. Только когда до моего носа добрался дразнящий аромат завтрака, я нехотя поднялась и пошла умываться. Пока мы завтракали, я внимательно смотрела на Макса. По его лицу нельзя было сказать, что он все еще прокручивает в голове все, что рассказал мне вечером. А когда он заметил, что я смотрю на него, то и вовсе стал корчить мне смешные рожицы. Раз у него есть силы шутить, значит с ним все нормально.

После завтрака я сменила ему повязку, и мы стали сворачивать лагерь. Не хотелось уходить с такого живописного места, и у меня даже пару раз мелькнула мысль – послать все к чертям и остаться здесь на несколько дней, но я обещала Наташе, что мы вернемся через десять дней, а это значило, что, при нашем опоздании, она поднимет на уши МЧС, ФСБ, военную разведку и, Бог знает еще кого, чтобы организовать поиски. А значит надо двигаться дальше. Мы свернули лагерь и пошли по тропинке, которая вела неизвестно куда.

Максим уверенно пробирался сквозь высокую траву и кусты, не смотря на то, что все тело ломило так, как будто его танк переехал. Анна доверилась ему, она идет за ним даже по незнакомой ему дороге и не жалуется на усталость, хотя щеки у нее пылают. "Какая же она все-таки сильная женщина!", - думал он. " И каким же я буду выглядеть идиотом, если мы не сможем обойти эти холмы и зря только силы потратим. В конце концов, мне нагрузка только на пользу, а то я на скелет похож, все вещи болтаются. Странно, что я такой ее все-таки завожу. Боже, да она просто бросается на меня как тигрица, неужели у нее никого не было за все эти годы? А смог бы я столько продержаться без женщин, если бы она в больнице лежала? Надеюсь, проверять не придется. Это еще что такое?!"