— Вы слышали, что я сказал, — ответил я. — А я сам буду играть роль убийцы. Когда Мускат трезв, он, естественно, не может ни о чем вспомнить, потому что был пьян, когда это случилось. Но если он напьется и мы разыграем сцену, которая произошла вчера, то он, возможно, все вспомнит.

Эприл и Мускат какое-то время смотрели друг на друга. Наконец-то до них дошло.

— О’кей! — наконец сказала она. — На первый взгляд это кажется глупым, но это лучше, чем ничего.

— А что вы скажете? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Пока мы будем пить, меня ничто не будет беспокоить, — ответил он.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Сперва Мускат должен влить в себя с десяток порций спиртного, а потом мы…

— Минутку! — перебил он. — Вы что, хотите меня напоить, а сами будете только смотреть?

— Напиться должны вы, — сказал я. — Это главная предпосылка.

Он покачал головой.

— Только не так, любезный. Так я не могу. Если я пью, то и вы должны пить со мной.

— Ну, давайте же, Мускат, — попыталась уговорить его Эприл.

— Послушайте, Бойд, — холодно заметил он. — В конце концов эта сумасшедшая идея ваша, а не моя. Но я согласен и на это, лишь бы вы пили вместе со мной. Если нет, то и я пасую.

— О’кей! — согласился я и посмотрел на Эприл. — А что скажете вы?

— Поскольку речь идет о том, чтобы я сохранила свой заработок и могла регулярно питаться, то я присоединюсь к вам. — С этими словами она взяла нетронутую рюмку и выпила залпом, словно это было не спиртное, а лимонад.

— Вот это другое дело! — сказал Мускат и начал снова наполнять рюмки. — За реконструкцию преступления! — добавил он. — Это самая благопристойная причина, оправдывающая выпивку!

И мы начали пить. После седьмой рюмки я перестал вести счет. Постепенно я начал терять чувство времени, все предметы вокруг начали расплываться, но потом все стало опять очень рельефным.

Мускат сидел на полу, скрестив ноги, и играл на трубе. По нему было видно, что мысли его где-то витают. Рядом с ним стояли три бутылки и одна рюмка. Две уже были пусты, а в третьей еще оставалось много обжигающего напитка.

Эприл словно во сне танцевала по комнате. Я бы охотно составил ей компанию, но не нашел рубильника, который бы выключил шатающийся пол. Поэтому я лишь безрезультатно пытался установить, какой танец она танцевала. Наверное, какой-нибудь из новых.

Наконец она зашаталась и, лишь схватившись за край стола, смогла удержаться от падения.

— Эй вы, медленно думающий! — выкрикнула она.

— Это вы мне? — холодно спросил я.

— А кому же еще, болван? — спросила она. — Разве мы не хотели сделать что-то с кем-то когда-то?

— Вы имеете в виду, что я должен был улечься с вами в постель? — спросил я с надеждой.

— К черту вас! — четко ответила она. — Я говорю о рекон… рекон… Черт возьми, да вы знаете, что я имею в виду и что мы еще должны делать…

— Мы еще до сих пор не ложились с вами в постель, — напомнил я. — Значит, мы и не должны этого делать…

Мускат перестал играть и уставился на меня.

Что с вами? — спросил он. — Вы говорили об убийстве. — Он улыбнулся. — Даже я помню об этом, II я пьян.

— Вот как? — удивился я. — Значит, я здесь один грозный?

Я поднялся и это было моей ошибкой. Пол с такой стремительностью двинулся мне навстречу, что я поневоле резко отстранился, шлепнулся на пол и не без груда поднялся.

Мускат снова играл на трубе, а Эприл снова танце — нала.

— Слушайте! — крикнул я.

Мускат перестал играть, а Эприл остановилась. Наступившая вслед за этим тишина была почти невыносимой.

— Это уже лучше! — продолжал я. — О’кей. Мы начинаем. — Я показал пальцем на Эприл. — Вы исполняете роль Эллен, понятно?

— Понятно, — подтвердила она.

— А вы, Мускат, играйте на трубе, — сказал я ему. — Только не забывайте, что это не сегодняшний вечер, а вчерашний.

— Да, сейчас вчерашний вечер, — повторил он и поднес трубу к губам.

— А вокруг — яхта, — продолжал я. — И мы находимся в рубке. Здесь побывало множество людей, но все они, кроме Эллен Фицрой, ушли.

Я сделал знак Эприл, и она села на пол перед Мускатом.

— Мой милый Мускат, — нежно сказала она.

— Хэлло, Эллен! — Он взмахнул рукой и продолжал играть.

Я ждал и наблюдал, в то время как Мускат наигрывал блюз. Мне показалось, что некоторые такты я узнал, но потом он снова начал импровизировать.

Я вылакал свою рюмку и осторожно скользнул за спину Муската, стараясь больше не терять равновесия. Потом я вытянул указательный палец и изо всей силы выкрикнул: