Семья де Блезимар оказалась приветливой и гостеприимной. К Артуру относились как к родному, со всей родительской любовью. У них был свой ребенок Антим, ровесник Артура. Ребята подружились, и эти отношения детством не ограничились. Попутно Артур прекрасно овладел французским языком – настолько, что сбивался на него с родного немецкого.

Позднее Шопенгауэр отзывался об этом периоде как о самом счастливом времени детства – не у родителей, а у чужих людей! Парадокс, далеко не последний в его жизни.

Возвращение через два года в Гамбург принесло интересные перемены. От почти полного игнорирования отец перешел к властному вмешательству в определение судьбы сына. Желая видеть в нем продолжателя своего дела и никак иначе, Генрих Шопенгауэр определил сына в престижную коммерческую школу доктора Й. Рунге, где давалось очень неплохое базовое образование с торгово-коммерческим уклоном. Сам Шопенгауэр отзывался об этом заведении вполне уважительно: там изучался широкий круг дисциплин, не ограниченный лишь прикладными коммерческими науками, хотя и без сугубо гуманитарной всесторонности, свойственной учебным заведениям гимназического типа.

А вот ее-то как раз и хотелось юному Артуру. Он много читал самой разнообразной литературы, интересовался философией, древними языками.

По свидетельству его приятелей той поры Карла Годфруа и Лоренца Майера, Артур мало интересовался светскими молодежными развлечениями – балы не были его любимым времяпрепровождением, как у остальных ребят. Книги его волновали больше, чем юные барышни и вообще компания сверстников. Тут сказывались и уже тогда немного нелюдимый характер, и полнота, и просто иной круг интересов и увлечений.

Необходимость делать выбор способствует взрослению – эту истину человечество усвоило очень давно. И все же не так уж часто бывает, когда в воспитательных целях юношу ставят перед необходимостью выбора намеренно. Но именно так поступил отец Артура. Вряд ли он руководствовался мелкими отцовскими амбициями, хотя это и не исключено.

К моменту окончания школы Рунге Артур все настойчивей заявлял о своем нежелании заниматься торговлей и стремлении к гуманитарному, духовному развитию и образованию. Отец же по обыкновению все решил заранее, и после школы сын должен был пойти «на практику», говоря современным языком: стать учеником и одновременно мелким служащим у знатного коммерсанта и сенатора Гамбурга Мартина Иениша, дабы на деле окончательно освоить профессию коммерсанта. Назревал конфликт, но разрешился он, не начавшись, и весьма оригинальным образом. Отец предложил Артуру сделать выбор: или ему оплачивают очень недешевое продолжение образования, или берут с собой в путешествие по Европе с обещанием, однако, после него поступить на службу к Иенишу.

Такие моменты – вехи жизни, и Артур, видимо, это уже понимал. Выбрав путешествие сейчас и нежеланную работу потом, он исходил не из тяги к сиюминутной радости, а из познавательной ценности путешествия. Мысли же об образовании он не отставил, а отложил до поры до времени. Вполне рациональный выбор, тем более для пятнадцатилетнего человека.

Семья Шопенгауэров (без Адели, оставшейся у родни) провела в поездке по Европе пятнадцать месяцев. За это время они побывали в Бремене, Роттердаме, Амстердаме, Лондоне, Париже, Альпах, Вене и многих других местах. Везде было на что обратить внимание. Английская монаршая чета на прогулке, Наполеон в парижском театре и на параде, «Свинцовая келья» в Бремене с неразложившимися останками, австрийский император, подавляющая высотой готическая соборная архитектура, подчеркивающая ничтожность человека и его устремлений, совершенство альпийской природы, высшая осмысленность которой так контрастирует с людской сутолокой…

И еще – люди, много разных людей. Солдаты на параде и на дорогах воюющей Европы, слепая женщина, просящая у никогда не виденного ею мира подаяние, каторжники у стен Тулонской крепости, монархи и простолюдины. Наблюдая их вокруг себя, Артур ощущал, как все они не властны над собой, ведомы сторонней силой и не способны ничего изменить в своей судьбе, даже имея силу и власть. Всем правит некая высшая воля, и люди – рабы ее.

Забавная деталь: в какой-то лавочке Артур облюбовал статуэтку Будды, чья философия будет ему близка всю жизнь, а фигурка останется с ним до последнего дня. У Будды закрыты глаза – он отрешен от несовершенного мира и погружен в себя. Артур Шопенгауэр последует его примеру, но не в точности: он созерцает и анализирует окружающий мир, но не стремится активно вмешиваться в его события.