– Да не я это уверен. «Джульетта» так считает. Три к одному. А по-русски – неизведанное манит.

– А остальные, значит, «изведанные»?!.

– Няма, не кипятись! Я нахожусь в таком же положении, как и ты. Я ничего не знаю точно. Просто, как бывший научник, пытаюсь интерпретировать факты. А факты таковы: в противостоянии со сложившимися стереотипами красоты Строева всегда побеждает в соотношении приблизительно 3 к 1. Победить ее может такой же, вернее, еще больший «нестандарт красоты», чем она.

– При движении к «еще большему нестандарту» мы придем к уродине.

– Кто знает, Няма… Может быть, ты и прав. На то ты и Гений. Великий Леонардо считал так же, как и ты: «Великая красота встречается так же редко, как и великое уродство».

– Строева выиграла 37/14, – объявил Борисов.

– Саня, – Наум вперил взгляд в Железнова, – а ты не боишься своей «Джульетты», что она раз и навсегда определит всё во взаимоотношениях мужчины и женщины?

– Я? – Железнов явно был удивлен вопросом. Чувствовалось, что ему и в голову такое не могло прийти. – Я не боюсь.

– Почему?!.

– Да потому что я точно знаю, что между очень красивой и любимой женщиной дистанция галактического масштаба.

– Успокоил!

– Да чего уж там. Пользуйся, пока я жив.

В этот момент у Железнова сработал виброзвонок – на экране телефона высветилось: «Кеша».

– Да, Кеша, что у тебя? Понял… Хорошо. Бери список и – ко мне, в кабинет. Встречаемся через три минуты.

Железнов схлопнул телефон:

– Няма, я у себя. Что-то там начинает вырисовываться. По поводу Силуминовой. У Кеши появилась какая-то исходная информация. Хочу посмотреть. Может быть, удастся разобраться по ходу пьесы. Ням? Я исчезну минут на пятнадцать. Хорошо?

– Иди, Пинкертон, – Наум перевел взгляд на эфирный монитор. – Какая пара? – вопрос был обезличен.

– Третья из восьми, – первым откликнулся Борисов. – Алина Караваева, двадцать третий и Яна Абдулова, пятнадцатый.

На эфирном Дикало объявлял результаты голосования мужской аудитории: с небольшим преимуществом «интеллектуальный» конкурс выиграла Яна Абдулова – голубоглазая шатенка с ласкающей взгляд женственной фигурой и милой родинкой над верхней губой.

За 8 месяцев и 10 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Середина апреля. Среда

«Я убью его! Или положу денег на телефон! Одно из трех…» – Железнов уже в который раз давил на клавишу «Вызов» напротив адреса «Няма» после очередного «…абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить…» Через три часа Саша с Наумом должны были вылетать в Уссурийск на очередной кастинг – тренинг: с одной стороны, отобрать дальневосточных красавиц, а с другой – посмотреть на ребят, рекомендованных местной станцией-партнером на предмет – можно ли доверить им «окучивать» весь регион, ну и, конечно же, немного их поднатаскать во время кастинга, опять же, на предмет – «кого нельзя брать в проект». Машина «под парами». Няма недоступен. Знакомо.

Опять завис у какой-то своей обожательницы.

– Аллё, – умирающий голос Нямы свидетельствовал, что он: а) в горизонталке, б) не брит, в) не собран.

– У тебя паспорт с собой?

– Да-а… но в ЗАГС… не пойду…

– Скажи это своей подруге!

– Злой ты, Саня, нельзя женщине говорить…

– Слушай сюда, Няма, – Железнов был на пределе, – если ты не оторвешь свою задницу от кровати и через две минуты не будешь на улице ловить машину, ты его никогда не увидишь!

– Кого, его? – Наум явно ничего не понимал, но все равно «его» терять не хотел.

– Тигра уссурийского! Няма, у нас через три часа самолет. В Уссурийск. Хватай паспорт, такси и – в аэропорт.

– А там холодно? – Няма потихоньку начинал «включаться».

– Тебе там будет жарко! Гарантирую!

Железнов захлопнул телефон и развернулся к Оберсту. Тот сидел на нижней жердочке, явно прислушиваясь к разговору: голова наклонена вперед, клюв приоткрыт, глаза – хитрые.

– Маша! – неожиданно произнес Оберст.

– Подслушивать нехорошо! – Железнов еще не отошел от разговора с Наумом, поэтому ответил, может, несколько резче, чем хотел. Опомнившись, Саша существенно смягчил тон. – Извини. Это не Маша. Это наш с тобой друг Наум, который…

– Маша, – еще раз произнес Оберст.

– Оберст, ты выдаешь желаемое за…

В это время зазвонил телефон. Маша. Железнов очень внимательно посмотрел на Оберста.

– Маша… – тепло произнес Железнов. – Как же хорошо, что вы позвонили.

– Вы можете говорить?

– Да, лет с двух умею. Не помню.

– Саша, вы, как всегда… Вы улетаете. Мне почему-то очень неспокойно…

– Маш, у нас «Боинг», то ли 747, то ли…

– Я не об этом. Хотя и об этом тоже… Саша, когда вы далеко – и я не могу позвонить, я начинаю физически ощущать, что вас нет рядом. И мне плохо… правда, плохо. Это что-то совершенно новое в моей жизни. И тревожное…