– Ты права. Идея хорошая. Я так и сделаю. Так что ты решила с днем рождения, будь оно неладно?

– Хочешь-не-хочешь, а идти надо. Юра еще будет здесь. Поэтому, пойдем вчетвером.

– Нам пора спать. Ты приготовила постельное белье?

– Конечно. Сейчас заберем и пойдем к соседям.

Девочки забрали вещи и робко постучались в дверь к мальчишкам. Димка открыл дверь и приглашающим жестом предложил войти.

Пьер сидел за столом, занимался. Девочки тихо вошли, постелили постель. Прилегли. У Натальи глаза слипались. Поэтому она быстро задремала.

Ночью Наташа проснулась от ощущения, что кто-то на нее смотрит. Она открыла глаза. На стуле, стоящим рядом с кроватью, сидел Димка.

– Ты чего не ложишься? – спросила Наталья.

– Ты вообще-то обещала со мной поговорить, а сама задрыхла.

– Извини, что-то утомилась. И у вас тут аура особенная. Потому что вы сами люди добрые.

Наташа села на кровати. Похлопала ладонью рядом с собой. Димка с удовольствием переместился. Сетка кровати под его тяжестью тут же прогнулась, а Наташа, не удержавшись, ткнулась в плечо Димки. Потом пересела удобнее, лицом к нему, обхватив колени руками.

– О чем ты еще хотел поговорить?

– О жизни.

– Ну, давай. Ты кем хочешь быть в жизни?

– Дипломатом.

– Ого. Тогда ты не в тот институт поступил. А мечтать не вредно. И всегда можно постараться исполнить свою мечту.

– А ты в школе всю жизнь будешь работать?

– Да, мне нравится.

– Откуда тебе знать?

– Небольшой опыт имелся в старших классах.

– Будешь учить оболтусов?

– Нет, я буду помогать им состояться в этой жизни. Детей просто надо любить. Поэтому и они вслед за учителем потянутся к знаниями. Вот ты, Дима, почему пошел на «иняз»?

– У меня родители инженеры. Им всегда некогда было заниматься со мной. А в нашу «англичанку» я, как пацан, был влюблен. Мне нравилось заниматься с ней. Она была строгая, но справедливая. Она ко мне по-взрослому относилась, всегда на «Вы» называла, хоть и смущала. Мы с ней говорили о культуре, о музыке, о моде. Может, благодаря ей, я стал таким, каким являюсь в данный момент. Мой отец никогда не понимал меня, называл «пижоном», а мне претило быть просто хорошим мальчиком. Я хотел быть самим собой. Знаешь, в откровенную анархию и нигилизм сваливаться не хотелось, но и быть, как все, тоже претило. Я нашел свою золотую середину. А вот ты, скорее всего, была отличницей, активисткой, спортсменкой, комсомолкой. Но в тебе все равно какие-то черти сидят. Я чувствую это. Ты все равно в душе бунтарь. Это меня к тебе и привлекает. В то же время ты никому не навязываешься, как это делают другие. Вот поэтому мне с тобой интересно. Скажи, помимо учебы что тебе интересно в этой жизни?

– Я люблю читать книги. Очень уважаю художественную литературу. В школе мне нравилось рисовать. Я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, и играю, говорят, не плохо. Я люблю спорт: плавание, бег, очень понравились лыжи. Веришь, впервые встала на них здесь, в Магнитке. У меня столько было восторга от такого спортивного опыта. Еще я люблю воду в любом ее проявлении: будь то озеро или река, будь то бассейн или ванна. Люблю природу. Мне нравится познавать все новое, куда-нибудь ехать, оказываться в незнакомом месте, чтобы как следопыту исследовать местность. Я люблю петь. Я азартна. Мне нравится игра в карты. Причем, на интерес.

– А чего ты не любишь в этой жизни?

– Терпеть не могу холод. Я плохо привыкаю к местному уральскому климату. Еще не люблю хмурых людей. Мне хочется, чтобы все были счастливы. А больше всего мне не нравится быть источником переживаний другого человека. Я себя начинаю казнить, съедать изнутри. А еще я очень боюсь терять: не вещи, а людей. Мне кажется, что я способна любить всех, понимать, но не все люди готовы так же относиться ко мне. Я была наказана за самоуверенность. Очень жестоко.

– Я вижу, что у тебя есть опыт потерь. Ты, как моллюск: в случае опасности захлопываешь себя в раковину.

– Это инстинкт самосохранения, свойственный каждому человеку.

– Можно личный вопрос? – вдруг внезапно спросил Дима.

– Спрашивай.

– Кто для тебя Азиз?

Лицо Натальи передернулось. Она не знала, как Диме ответить на него.

Дима внимательно смотрел на нее. А Наталья не могла произнести ни слова. Как она могла ответить на него, когда столько личного было спрятано в сердце. Наташа покачала головой.

– Я все понял. К тебе невозможно относиться равнодушно. Ваша история случилась до того, как он женился? Да? Ты дала ему отставку. Ранив его. Ранив себя. Я все понял. Извини.

У Натальи встал комок в горле. Воспоминания о последнем разговоре с Азизом жгли как каленым железом. Наташа отвернулась, чтобы скрыть навернувшуюся слезу.

– Извини, - положив свою ладонь на ее руку, сказал Дима. – Давай спать. Поздно уже. Я не хотел разбередить твои раны. Просто мне надо было понять, почему Азиз хочет убить меня. Он как самец, защищает свою территорию и готов перегрызть горло любому сопернику. Знаешь, по-моему, он не может тебя отпустить. И смириться с тем, что потерял. Я его понимаю, Наташа.