— Я хочу прийти.

Алиса сердито вздернула головой и шагнула к памятнику, влилась в него и пропала.

«Попробуй найти», — стегнул мальчика по щеке порыв ветра. — «Не найдёшь».

Он находил. Приходил на кладбище раз за разом и находил. Где бы она ни пряталась: в воздухе, на земле, под землей. Находил и приманивал.

Она выходила на его зов, потому что не могла устоять.

А потом она начала таять. Привидения не должны слишком долго общаться с медиумами, это разрушает их сущность.

И тогда они сделали то, что делали до них десятки раз медиумы и привидения — обменялись частицами собственных сущностей. Он отдал ей свою жизнь, жизненную силу, а она — кусок прожитой послежизни, сущности, которая составляла жизнь привидений. Его сила возросла, он словно бы вышел на новый круг, и Алиса снова начала разрушаться. Новый обмен, и новый виток. Они словно бы попали в заколдованную спираль. Маленькое привидение становилось все сильнее, и в какой-то момент ей уже не нужна была подпитка из реальности, чтобы сохранять себя в себе.

Ей не нужно было «питаться», ей не нужны были плохие чувства людей, их страх, ей не нужны больше были мелкие кусочки эктоплазмы.

Ей даже не нужен был Кирилл.

Но он сам стал сильнейшим медиумом из всех, кого она узнала почти за триста лет. Он стал призрачным медиумом. Тем, в ком практически не осталось собственной жизни, зато было сколько угодно жизни призрачной. Он был жив, но любой, кто понимал в том, что такое мёртвый мир, мог бы поклясться, что Кирилл — мёртв.

А потом она пропала уже и из жизни мужчины.

Он звал, искал, кричал.

Но Алиса не отзывалась.

Она появилась сама через несколько лет, когда он уже ходил в университет, нашёл себя в жизни реальной.

В своем неизменном платьице, с одним хвостом заплетенным, одним распущенным, с зайцем и тесаком. Она появилась прямо на столе в его квартире, когда он сидел с курсовой работой, уткнувшись в сухие строчки книги-реплики, датированной древними годами. Текст был очень мелкий, читался тяжело. Но Кирилл не сдавался, пытался снова и снова, и проваливался в своих попытках.

Когда звякнуло окно, он сердито поднялся, подошёл и захлопнул створку, а когда повернулся, она уже сидела на столе.

— Ты меня забудешь, — грустно сообщила она.

— А…лиса?!

— Ещё помнишь мое имя?

— Где ты пропадала?! — была забыта книга и курсовая, были забыты сроки, которые поджимали. Кирилл подскочил к столу, протянул руки и тряхнул девочку за плечи. — Где ты была?!

— Ты все ещё можешь меня касаться? Ты все ещё призрачный медиум. Только у вас такие способности… Я… прости…

— Лиска… Алиса… Лисенок… — у него не хватало слов, не хватало сил, он просто притянул её к себе, обнял изо всех сил, сжимая в своих руках. — Моя Алиска. Я скучал.

— Кир, отпусти меня.

— Не могу. Руки не разжимаются.

— Придётся. А то стукну молнией.

— С тебя станется, — Кирилл отступил, глядя, разглядывая, но не было в малышке никаких изменений. Привидения не меняются. — Куда ты пропадала? Что случилось? Почему? Не сказала ни слова. Убежала. Пропала. Как будто я для тебя пустое место.

— Кир… Спокойнее. Я же вернулась?

— Да. Ты пришла. Ты здесь. Одно это меня уже радует.

— Кирилл!

— Я помню, помню. Чай будешь? Со сгущенкой. У меня точно стоит банка в холодильнике.

— Я уже несколько лет не пробовала… чего-то вкусного. Буду. Искуситель, — с каждым новым словом речь Алисы становилась отрывистее, суше, словно она боялась того, что должна была сказать. Но сказать это надо было обязательно!

А потом по воздуху поплыл запах осени и чая с шиповником. В креманку была налита сгущенка, сладкая, вкусная, такая вкусная, что слёзы на глаза наворачиваться стали.

Под ноги упал тесак, заяц, забытый, остался на краю стола.

Кирилл смеялся, а Алиса рассказывала обо всем: о фонарях над Сеной, о мягких росчерках заката, когда солнце опускалось в воды индийского океана, о разноцветных рыбках и пугающей глубине Мариинской впадине, о поющих фонтанах и действующем вулкане.

Она увидела так много всего, о чём ранее не могла даже мечтать! Слабое привидение не может уйти дальше от места своей смерти, чем на несколько метров. Сто метров — предел. Но чем больше она обменивалась жизнью с Кириллом — тем сильнее становилась. И то, о чем она даже не смела мечтать, стало для нее реальностью. Рядом с ним, она прочитала десятки, тысячи книг, а потом сама оказалась там, в тех местах, про которые эти книги рассказывали.