Он не видел лица Адвоката, зато ощущения были ему знакомы. Сейчас из обычного парнишки, мало чем примечательного, проглядывала суть того, чему в человеческом языке не было названия. Проглядывало нечто.

От вибрирующего голоса, переполненного силой, зазвенело угрожающе стекло подвесных полок, закачалась люстра, и смялась как под прессом жестяная пивная банка.

— Я Адвокат мертвых. Я тот, к кому взывают мертвые голоса, не найдя у живых помощи. О чем ты просишь? И знаешь ли, какую цену я спрошу с тебя?

Но пришлый и незваный гость его словно не услышал.

— Помогите, помогите, — продолжил он твердить.

— Что это с ним? — спросил Кирилл тихо.

— Не просто мертвый. Призрак. Без должного упокоения, — ответил Каин, а потом повелел: — Сядь. Я помогу тебе.

Призрак медленно опустился на стул, поднимая глаза. Некое подобие разумности возвращалось к нему очень медленно.

Но все же минут через пятнадцать, когда у Кирилла уже замлела спина от долгого стояния, и он пересел на подоконник, призрак заговорил:

— Я умер.

— Да. Судя по зеленым пятнам и по тому, что от тебя пахнет травой, еще летом.

— Да. Я помню поляну. Лес. Я помню, мы там были все вместе. Я не хотел умирать. Я просил остановиться. Говорил, что это не игра. Но меня все равно убили.

— Кто тебя убил?

— Я не помню. Я знал… но я не помню. В моей голове очень много белых пятен.

— Ты помнишь свое имя?

— Нет, — мертвый гость покачал головой. — Я не помню. Я ничего не помню…

— Свой возраст? — не успокоился Каин. — Семья? Работа? Друзья?

— Нет. Я помню… — взгляд привидения обратился на Кирилла. — Да. Он может помочь. Он что-то знает! Я уверен в этом!

— Не очень много, — нахмурился Кирилл. — После того, как, будучи человеком, он меня подставил, мы выпали из видимости друг друга.

— Значит, вы были знакомы?

— Многого я рассказать не смогу, но да, раньше мы знали друг друга.

— Тогда, ты, — взглянул Адвокат на гостя, — можешь немного поспать. Вначале, мы найдем твое тело, а уже потом, когда ты вспомнишь немного больше, мы поговорим с тобой об остальном.

Гость кивнул и растаял. В воздухе остался висеть только стойкий запах болота.

Каин медленно повернулся к Кириллу.

— Итак?

И мужчина, подумав с некоторой злостью о том, что слово вылетит, и его не поймаешь, начал рассказывать:

— Впервые мы познакомились в восьмом классе школы. Он приехал в гости к бабушке на весенние каникулы. Сам понимаешь, наш городок маленький, и когда он называл его «глухоманью», наша дворовая сбитая компания даже не возражала. Правда глаза нам тогда по малости лет не колола.

— Имя? Как его зовут? — пояснил Каин негромко.

— Астахов Велислав Петрович. Нам он представился как Славка. Свое полное имя не любил жутко. Пробыл он у нас до конца весенних каникул, успев перессорить двух закадычных друзей. Впрочем, тогда мы были молодые, ребята глупые, поэтому нам даже в голову не пришло, что двое из нашей компании рассорились не просто так, а потому что у них на это была причина, подстроенная ловкими ручками Велислава. В начале лета родители снова привезли Славку к нам. А моего лучшего друга тогда отправили в деревню к дедушке, и так получилось, что мы стали друзьями. Закадычными. Не разлей вода. Родители тогда были заняты собой и попытками спасти брак, а я пропадал на улице. Я даже не замечал, что с каждым разом все «шалости» и «проделки», на которые меня подбивал Слава, становились все хуже, все тяжелее, все… опаснее. От мелкого «давай будем пинать камушек», до «там такой гад живет, давай проколем ему шины или украдем из машины бумажник».

— Он был малолетним преступником? — не стал церемониться Адвокат.

Кирилл горько усмехнулся.

— Мы. Мы были малолетними преступниками. Слава валил на меня все свои грехи, а я даже не замечал этого. Не понял, что он планомерно рассорил меня почти со всеми друзьями, наговорив им обо мне кучу гадостей. А в виду того, что критического мышления в те года ни у кого почти нет, у него это получилось. К концу лета, когда Славке было уезжать, у меня не осталось ни одного друга. Он уехал двадцать восьмого августа, поздно вечером, а двадцать девятого я обнаружил, когда вышел во двор, что со мной никто не хочет играть. Мне понадобился почти год, чтобы восстановить доверительные отношения с ребятами. А потом на следующий год снова приехал Славка. И ко мне даже не подошел. Своей жертвой он выбрал нового мальчишку, и я, даже глядя на происходящее со стороны, так ничего и не понял. Дело закончилось крупным воровством и скандалом. Мальчишку, который попался по глупости, поставили на учет в комиссию по делам несовершеннолетних, а родители начали таскать по психиатрам, психологам, врачам. В результате, прессинга родных он не выдержал и покончил с собой.

Каин, встретивший новое упоминание человеческой глупости, которая не менялась даже с веками, покачал головой.

— Дальше?

— Естественно, на следующий год Славка не появился. И на следующий. Хотя в нашей компании его никто не упрекал ни в чем. Про него просто забыли. На первом курсе университета, осенью, в конце сентября он снова появился. Как ни в чем не бывало пришел в наш двор с пивом. После этого все снова завертелось. Но у меня уже были друзья, место которых занять у Славки не получилось. Его это задело. Я даже не понимал, как называется это чувство, ущемленное самолюбие? Ревность к тому, что кого-то посчитали лучше, чем он сам? Он делал все, чтобы я рассорился со своими друзьями и переметнулся к нему. Говорил, что раскаялся, мы даже ходили на могилу Паши, того самого, который покончил с собой. Он оставил на ограде цветы, плакал. И я решил, что он действительно исправился. Прошло полтора года. Мы не стали закадычными друзьями, о чем-то в жизни Славки я не знал. Но он познакомился с моей университетской компанией. В частности, с Аней и Владом. Один раз, слишком много выпив, я проговорился Славке, что влюблен в Аню.