– На кого работают люди в черном?

– Вопрос неправильный.

Правая рука у него занята пистолетом – надо полагать, лимит неправильных вопросов исчерпывается числом пальцев на левой руке. Остается лишь надеяться, что никаких неприятных встреч, чреватых потерей пальцев, у Чеширского не случилось в его одиноком путешествии по Зоне.

– Какие условия ты мне предлагаешь?

– Мне надо попасть на Полигон. Ты знаешь, как туда попасть.

– Никогда, ни разу не был там! – перебил я.

Чеширский словно не услышал моего возгласа, продолжал теми же короткими обдуманными фразами:

– Там стоит защита. Ты сможешь ее пройти. Именно ты. Это мое условие. Что надо тебе, выбирай сам.

– Хотелось бы понять: из чего, собственно, выбирать? Что ты можешь предложить?

– Во-первых, я могу помочь избавиться от людей в черном.

– Почему они за нами гоняются? Что хотят?

– У них заказ. На тебя. И они убьют тебя. Убьют не здесь, а снаружи, за Периметром. И ты не воскреснешь.

– Так-так-так… Можно о воскрешениях чуть подробнее?

– Ты сам все знаешь. Я видел тебя в трамвае.

Вот оно что… Значит, его путь по Зоне оказался не таким уж безоблачным и легким. Но я решил блефовать: сам я не был до конца уверен в реальности всех трамвайных приключений. У Чеширского тоже не может быть стопроцентной уверенности, что все, там увиденное, не продукт его умирающего мозга…

– Не понимаю, о чем ты? Какой трамвай?

Он помолчал дольше обычного. И произнес уже без прежней уверенности:

– Возможно, ты видел что-то иное…

– Ладно, проехали. Но ты сказал «во-первых». Есть и другие предложения?

– Я могу помочь вывезти из Зоны то, что ты называешь Триггером.

– Ты действительно знаешь, что именно я называю так? И представляешь вес, габариты и некоторые особенные свойства этого артефакта?

– Никогда его не видел. Знаю по твоим рассказам. Задача решаемая.

– Не припоминаю наших бесед на эту тему.

– Они случились перед тем, как меня убили у Троицкого моста.

– Вот даже как…

Теперь пришел черед призадуматься уже мне. Правила игры изменились – теперь не я, а Чеширский второй раз проходит жизненный отрезок. По меньшей мере второй раз. Потому, наверное, и не стал фиксировать мне конечности – знает, что до рукопашной дело не дойдет и мы как-то договоримся.

– Выбирай, – предложил Чеширский. – Одно из двух. Или мы охотимся на охотников. Или вывозим так называемый Триггер.

– И что я уже выбрал из предложенного? Перед тем, как тебя убили у моста?

– У тебя тогда не было выбора. Я пытался заставить. Ты проглотил капсулу. Она приклеивается к стенке желудка. Ни слабительным, ни рвотой от нее не избавиться. Антидот был у меня.

– Слышал о таких штучках… За какой срок должна была раствориться оболочка?

– За двадцать четыре часа.

Я попытался проанализировать внутренние ощущения – Чеширский и сегодня мог запихать мне в рот капсулу, пока я находился в бессознательном состоянии, а я мог рефлекторно сглотнуть. А мог засунуть и не в рот.

Ничего инородного внутри не ощущалось. Что, разумеется, ничего не значило. Эти капсулы не дураки разрабатывали, чтобы их можно было ощутить легко и просто… Потому что, кроме рвотных и слабительных снадобий, есть на свете и специально обученные люди, именуемые хирургами, и за двадцать четыре часа можно до них добраться.

– Наверное, я выберу избавление от черных. Но сначала хочу побывать в нашем лагере и узнать, что с Ильзой.

– Хорошо. Побываем.

– И еще… Прежде чем мы сейчас обо всем договоримся, достань из рюкзака один прибор, в просторечии именуемый «библией». Ты его знаешь, видел на нашей первой ночевке.

Голова Чеширского изменила положение, но потянулся он не к рюкзаку – к выдвижному ящику стола. Детектор лежал там – расчехленный и приведенный в рабочее положение.

– Я уже все подготовил, – пояснил Чеширский. – Ты и в прошлый раз попросил его достать.

Обидно… Интересно, смог он настроить детектор так, чтобы тот не отмечал его вранье? Вопрос риторический… Жизнь покажет, что Чеширский смог, а что нет.