– Больно?

– Чуть-чуть, – признается она с застенчивой улыбкой.

– Это хорошо, что тебе больно. Не дает забывать о том, где был я, я один.

Властно и грубо целую Ану в губы. Потому что не хочу, чтобы она уезжала в Джорджию.

А еще никто на меня не набрасывался со времен… Елены. И даже тогда это было всего лишь игрой, частью сцены. Ей нравилось развлекаться с моим телом. Может быть, Ана тоже просто забавляется со мной?

Уже стоя, протягиваю Ане руку и помогаю сесть. Когда я снимаю презерватив, она замечает вполголоса:

– «Бойскаут всегда готов».

Озадаченно смотрю на нее, застегивая ширинку. В качестве объяснения Ана поднимает пустой пакетик из фольги.

– Мужчина должен надеяться, Анастейша, мечтать, и когда-нибудь мечта станет явью.

Я и не знал, что так скоро к этому привыкну, причем на ее условиях. Почему я ей позволяю вытворять все, что взбредет в ее хорошенькую голову? Это не в моем стиле. Мисс Стил, вы, как всегда, непредсказуемы, а я становлюсь рядом с вами кем-то другим. Например, вашим парнем.

– Значит, это то, о чем ты мечтал?

Ты ж моя сладкая! Я занимался сексом на этом столе много-много раз, но всегда по собственной инициативе. Это совсем не то.

Лицо Аны грустнеет, как будто она читает мои мысли. Вот дерьмо! А что я могу сказать? В отличие от тебя, Ана, у меня есть прошлое. Множество брюнеток, лиц, которых я теперь почти не помню. В досаде ерошу волосы рукой; сегодня утром все идет не по плану.

– Пойду приму душ, – хмуро говорит она, направляясь к двери.

– Пара звонков – и я присоединюсь к тебе за завтраком. – Смотрю вслед Ане и не могу найти нужные слова. – Миссис Джонс выстирала твою одежду и повесила в шкафу.

Ана явно поражена.

– Спасибо, – бормочет она.

– На здоровье.

Она недоуменно разглядывает меня, наморщив лоб.

– Что не так? – спрашиваю я.

– То есть?

– Что с тобой?

– Сегодня ты вел себя еще более странно, чем обычно.

– Ты находишь меня странным?

Ана, детка, «странный» – мое второе имя!

– Иногда.

Скажи ей! Скажи ей, что на тебя давно никто не набрасывался.

– Вы, как всегда, меня удивили, мисс Стил.

– Чем это?

– Скажем так, наслаждение застало меня врасплох.

– Любой каприз, мистер Грей, – поддразнивает она, по-прежнему не сводя с меня глаз.

– Вы его исполнили, – признаю я.

Ты меня обезоружила.

– Кажется, кто-то собирался в душ?

Уголки ее рта опускаются вниз.

Вот черт!

– Да-да… увидимся.

Ана выбегает из кабинета, оставив меня в полном недоумении. Трясу головой, чтобы прочистить мозги, а потом собираю с пола разбросанное барахло и раскладываю на столе. Ну вот как у нее получается запросто зайти в мой кабинет и соблазнить меня? А ведь, по идее, это я должен контролировать наши отношения! Ночью я думал о безудержном рвении Аны и ее чувствах ко мне. О чувствах, которые, как ей кажется, могут вспыхнуть между нами. Что со всем этим делать? Я привык к совсем другому обращению. Прерываю раздумья и беру телефон.

Да, но это приятно. Даже более чем!

При этой мысли я усмехаюсь и вспоминаю Анин е-мейл о том, как приятно было меня узнать.

Черт, пропущенный звонок от Билла. Наверное, он звонил, когда мы с мисс Стил были заняты друг другом. Сажусь за стол, снова чувствуя себя хозяином собственной вселенной (пока Ана в ванной), и перезваниваю Биллу. Пусть расскажет о ситуации с Детройтом… а еще я хочу вернуться к своей игре.

Билл не отвечает, и я звоню Андреа.

– Да, мистер Грей.

– Сегодня и завтра самолет свободен?

– Он будет нужен только в четверг, сэр.

– Отлично. Найди мне, пожалуйста, Билла.

Наш с Биллом разговор длится долго. Рут проделала огромную работу, осмотрев в Детройте все свободные участки под строительство. Два вполне подходят для технического завода, который мы планируем построить, и Билл уверен, что Детройт располагает необходимыми трудовыми ресурсами.

У меня сжимается сердце. Неужели все-таки Детройт? Я смутно помню это место: пьяницы, бродяги и наркоманы, что орут на улицах, наш дом – грязная вонючая халупа, и моя мать – молодая опустившаяся женщина, шлюха на «крэке», которая сидит в загаженной комнатушке со спертым воздухом и тупо пялится в пространство. И он, его медленно тлеющая сигарета.