Наклоняю голову, почти коснувшись губами ее рта, и жду, когда она потянется ко мне и закроет глаза. Хочу поцеловать ее сдержанно и коротко, но едва наши губы соприкасаются, Ана прижимается ко мне всем телом, вцепляется в мои волосы, приоткрывает рот и настойчиво ласкает своим языком мой. Глажу ее спину и, добравшись до ягодиц, прижимаю к себе, отвечая таким же страстным поцелуем.

Господи, как же я ее хочу!

– Могу ли я убедить тебя остаться? – шепчу я в уголок ее рта, чувствуя, как отвечает мое тело, напрягается от желания.

– Нет.

– А провести со мной ночь?

– И не трогать тебя? Нет.

Проклятье! Темнота захлестывает меня изнутри, но я не обращаю внимания.

– Ты невыносима, – бормочу я, отстраняюсь, вглядываясь в мрачное, встревоженное лицо Аны. – Почему мне кажется, что ты прощаешься?

– Потому что я сейчас ухожу.

– Я не это имел в виду, ты же понимаешь.

– Кристиан, мне нужно подумать. Я не уверена, что меня устроят те отношения, которых ты хочешь.

Закрываю глаза, прижимаюсь лбом к ее лбу.

А чего ты ждал, Грей? Она не создана для подобных вещей.

Я глубоко вздыхаю, целую Ану в лоб, зарываюсь в ее волосы, вдыхаю сладковатый, осенний запах, запоминая его навсегда.

Все, хватит. Отпускаю ее и отхожу назад. Улетаю назад в зияющую пропасть, раскинув руки и закрыв глаза. Так надо. Так будет лучше.

– Как пожелаете, мисс Стил. Я вас провожу.

Протягиваю ей руку, возможно, в последний раз, и удивляюсь, как больно мне от этой мысли. Ана кладет свою ладонь в мою, и мы молча спускаемся вниз.

– У тебя есть парковочный талон? – спрашиваю я, когда мы входим в вестибюль отеля.

Мой голос звучит ровно и сдержанно, хотя в душе все кипит. Ана достает из сумочки талон, который я отдаю швейцару.

– Спасибо за ужин, – говорит она.

– Не стоит благодарности, мисс Стил.

Не может быть, что все кончено. Я должен показать ей – и показать самым наглядным образом! – что к чему и чего мы можем достичь вместе. Показать, что можно делать в игровой комнате. И тогда Ана поймет. Похоже, это единственный способ спасти сделку. Я торопливо поворачиваюсь к Ане.

– В конце недели ты переезжаешь в Сиэтл. Если ты примешь правильное решение, встретимся в воскресенье?

– Посмотрим. Возможно, – отвечает она.

По крайней мере, она не сказала «нет».

Замечаю, что руки у нее покрылись гусиной кожей.

– Похолодало, у тебя жакет с собой?

– Нет.

За этой женщиной нужен глаз да глаз! Снимаю пиджак.

– Возьми. Не хочу, чтобы ты простыла.

Накидываю пиджак Ане на плечи, она заворачивается в него, закрывает глаза и глубоко вдыхает. Неужели ей нравится, как я пахну? Так же, как меня притягивает ее запах? Может, еще не все потеряно?

Парковщик подгоняет древний «Фольксваген Жук».

– И ты на этом ездишь?!

Тачка, похоже, старше дедушки Теодора. Боже правый! Парковщик вручает мне ключи, я даю ему щедрые чаевые. Он явно заслуживает надбавки за риск.

– Она хоть исправна?

Сердито смотрю на Ану. О какой безопасности может идти речь в этом ржавом ведре?

– Да.

– И доедет до Сиэтла?

– Конечно.

– Благополучно?

– Да. Согласна, она уже старая, но это моя машина, и она в исправном состоянии. Мне ее купил отчим.

Говорю, что мы найдем что-нибудь получше, но когда Ана понимает, о чем я, у нее сразу меняется выражение лица. Она в ярости.

– Ты не станешь покупать мне машину! – категорически заявляет она.

– Посмотрим, – еле сдерживаясь, бросаю я.

Открываю водительскую дверь и, пока Ана садится за руль, думаю, а не попросить ли Тейлора, чтобы он отвез ее домой. Черт! Я и забыл, что у него сегодня выходной.

Как только я закрываю дверь, Ана опускает окно… до боли медленно опускает.

Ради всего святого!

– Езжай осторожно, – ворчу я.

– До свидания, Кристиан, – прощается Ана. Голос у нее дрожит, словно она старается не заплакать.

Вот дерьмо! Злость и тревога за Ану тут же исчезают, уступая место беспомощности. Машина с громким тарахтением уезжает вверх по улице.

Возможно, я больше никогда не увижу Ану.

Стою на тротуаре как дурак, пока задние габаритные огни ее автомобиля не исчезают в темноте.

Ну почему все пошло наперекосяк? Нет, Грей, неправильный вопрос. Почему ты решил, что что-то может сложиться? Иди и забудь о ней, ломай чьи-нибудь другие судьбы. Ты был рожден таким, тебя отвергла твоя же собственная мать. Она предпочла смерть, чего еще тебе нужно.