– Любопытные мысли мне в голову в последнее время приходят. Спать мешают, тревожат. Вот ты и успокой меня, расскажи чего-нибудь хорошее, не стесняйся.

Назаров опёрся плечом о каютную стойку.

– Ну, чего.… Приехали мы тогда вместе с Мареком. Нет, постой, он первый, с самого утра подъехал, жерлицы хотел поставить в затоне, правильно! Я мясо привез… Точно! Он обещал, что дрова приготовит и запалит уже. Но Марек и правда тогда дождался меня, встретил, всё нормально было.

Я в пятницу, ну, в ту пятницу, понимаешь, наказал своим посмотреть у меня зажигание. А они забухали перед этим, день рождения вроде как у моего электрика, Эдика, был, что ли, не знаю. Короче, не сделали они тогда мне ничего, приехал я на реку и сразу же полез под капот. Расстроился ещё немного по этому поводу, что не пикник получается у меня в законный выходной, а опять с машиной приходится возиться.

Потом Герман позвонил, сказал…, да, что управился со всеми делами быстрее, чем думал, и что уже подъезжает. Кучерявый тогда всё нервничал у костра, а после звонка Данилова вообще бросил дрова подкидывать и ушел на реку, рыбачить. Перед этим ещё и психанул на меня круто без причины… А, вспомнил почему! Я ему тогда предложил коньячка для здоровья хряпнуть… Потом приехал Данилов. Поверь, Глеб, ну, никто же не знал, что он припрётся туда с Маринкой!

Галька Азбелевская с Жанкой где-то в городе вместе тогда потерялись, они должны были за припасами какими-то на рынок заехать, вроде как зеленью затариться, не знаю… Моя-то Людмила не захотела тогда с Жанкой встречаться, придумала для всех, что Эмка приболела, вот она с ней и осталась дома.

– А Серовы были?

– Не. Эта выдра давно уже с нами никуда не ездит.

– Серого, чего, одного, без жены, тоже не взяли?

– Буду я ещё с ним возиться! Выпьет граммульку, опять сопли начнёт распускать… Дак вот, помню ещё, что нашёл я тогда Эмкины конфеты в бардачке, крикнул Маришке, чтобы она их забрала, она вроде как ответила: «Сейчас, сейчас…», потом грохнуло, ну, а потом это всё и началось…

Я-то стоял рядом, за кустами. Мне прилично плеснуло землей в рожу-то, бровь разбило. Я упал за машину, прикинул ещё тогда: «Не фига себе, ребятки разборки на праздники затеяли!». Стопудово, Глеб, я подумал, что кто-то из городского молодняка чего такое замутил там между собой! К девчонке-то я первый тогда подскочил, схватил на руки-то, поднял. Да чего уж там, поздно было…

Свою машину я после этого почти месяц до ума доводил. Две дырки в дверях были, палец свободно пролезал, пассажирскую менять пришлось, пацан у меня в автосервисе потом вторую дверь долго рихтовал, шпаклевал, ну всякое такое. Вертел он тогда её, крутил, чего-то всё равно внутри дребезжало. Когда он разобрал полностью дверь-то, ещё вытащил из неё десять копеек. Откуда – никто не знает.

– Ну, вот вроде, как и всё. – Назаров уставился через очки вниз, потер носком башмака какое-то неясное пятнышко на палубе.

Глеб мягко посмотрел на Вадима.

– Знаешь, Панас вздумал тут меня позавчера своими деликатесами откармливать, посидели с ним, повспоминали разное школьное. Чего только же с нами тогда не было?! Магний воровали, в отходах на заводской свалке куски титана находили. Помнишь, ты ещё главный у нас был по карбиду, доставал его где-то у строителей…?

– Ага! – Вадим азартно подхватил тему. – Бомбочку-то магниевую на школьном стадионе вечером тогда грохнули, помнишь?! Чисто сделали! Всё по науке – провода, дистанционный взрыватель из лампочки для фонарика, серы со спичек туда накрошили! Наша классная с физичкой в темноте так орали…

Назаров внезапно замолчал.

– Ты это к чему? Да не было у меня в пакете тогда ничего, кроме мусора, понимаешь, ни-че-го! Жанке я уже тыщу раз объяснял, ментам, Мареку…, теперь вот ты пристаешь…

Глеб не отрывал от него внимательного взгляда и молчал.

Назар тоскливо махнул рукой.

– Ладно, допрашивай.

– …Когда я собирался на пикник-то этот несчастный, думал, чтобы бумажки ненужные из конторы своей сжечь. Ну, стол личный рабочий специально почистил перед выходными. Билеты старые командировочные, ну, те, что по отчетам не прошли, валялись уже давно, договоры с печатями старые, ненужные тоже уже, с подписями разные бумаги. Ну, понимаешь, чтобы не выбрасывать это всё на помойку, всякое ведь бывает… А так, думал – сожгу и всё, голова не болит. Скрепки, кнопки случайные высыпал в пакет, может мелочь была ещё какая в ящике, завалялась – не знаю, вряд ли… Кружку свою любимую пивную, которую мы из Мыркинских бань перед выпускным спёрли, помнишь? Ну, разбил я её нечаянно за день до этого, тоже в том пакете выбросил.

– А кружка пивная чего у тебя на столе делала?

– Чай я из неё в офисе всегда пил, ну, привычка у меня такая, да и для понтов интересно было.

– Банку из-под кофе ты тоже тогда выкидывал?

– Не, ты же знаешь, я кофе не пью, не привык. Бухгалтерши мои растворимый глушат для похудания вместо обеда, но они сами всегда заставляют уборщицу выносить из своей комнаты мусор. Вечером обычно.

– Я потом перед Жанкой на колени вставал, объяснял, что не виноват. Та ревёт, плачет, смотрит на меня, как на пустое место… Чего я, совсем больной что ли?! Я все свои бумаги под дрова высыпал, а осколки от кружки в яму для мусора специально отнёс, ну ты же знаешь, за кусты, за бузину, подальше. Менты смотрели там, проверяли – всё так и есть…