Марат сидел чуть в стороне, отхлебывал пиво из бутылки.

Леха расстроенно гудел:

– Меня выпрут из учаги, сто пудов выпрут. Этот ублюдок Гордеев мне зачет так и не поставил. Уже летняя сессия скоро, а у меня зимняя так и не закрыта. Пипец!

– Ну и забей! – посоветовал Аниська. – Че толку от твоей учаги? Если б еще ты там рецепты на транки спереть мог, я понимаю. А так – только штаны просиживать.

– Угу, забей, – прогнусил Леха. – В военкомате, наверно, на меня уже повестку кропают. Мне же восемнадцать в феврале исполнилось.

– Ну откоси, ты ж доктор, – предложил Аниська. – Изобрази там какую-нибудь… как там ее?.. эпилепсию!

– Ага, щас, – скривился Леха. – В комиссии-то тоже не идиоты сидят.

– Ну, хочешь, мы тебе руку сломаем? – с готовностью предложил Аниська. – А че, я могу!

– Да пошел ты! – отмахнулся Леха.

Банан вытер рукавом куртки испачканные в золе губы и произнес:

– А кстати, где достать рецепты на колеса, я знаю.

Все тут же обернулись к нему. Леха хохотнул:

– Да ты че, Банан, а мы-то думали, у тебя башка – чтоб шапку носить. Ну давай, порази нас!

– А че, сразу порази, – пробасил Банан. – В Риткином подъезде же эта бабка живет, ну как там ее, мозгоправша, короче. Марго, ну ты знаешь, про кого я, ну?

Рита, сидевшая на бревне, подтянула колени ближе к подбородку, склонила голову к плечу.

– Ну, допустим. И что?

– Ну и то, – лениво протянул Банан. – Там третий этаж, влезть – раз плюнуть. Бланки возьмем – и выпишем себе, что захотим. Транквилизаторы если под пивко – полный улет! Заторчать можно хоть на все лето!

– А че, нормально! – радостно отозвался Аниська.

– Ну, Банан, ты даешь! – подхватил Леха, уже забыв о своих учебных неприятностях. – Главное, молчал-молчал… Он по ходу по одной идее в десятилетку генерить может. Зато – гениальной!

Аниська подсел к Рите:

– Слушай, ты ж у нее была, у Розенфельдихи этой, наверняка знаешь, где че лежит. А влезть там можно по балконам. И окно открыть через форточку. Ну, помнишь, ты так уже делала, когда…

Рита резко сбросила его выпачканную золой ладонь с плеча и процедила сквозь зубы:

– Нет!

– Че – нет? – не понял Аниська.

– Нет, значит, нет. К Розенфельдихе никто не полезет.

Она поднялась на ноги и, прищурившись, оглядела всю компанию. Аниська изумленно пялил на нее глаза, Леха глумливо ухмылялся. Банан поднялся на ноги и пошел к ней, нагло, не спеша.

– А че это – не полезет? – медленно спросил он и сплюнул под ноги.

– Не, в натуре, ты объясни, Марго? – поддержал Аниська.

Объяснить… Что им объяснять, что старуха Розенфельд, может, единственный человек во всем городке, кто удерживает ее мать более или менее на краю реальности? Что она возится с ней вот уже пять лет, ни копейки за это не получая, ставит уколы, советует лекарства – потому что участковая психиатриня способна лишь загонять мать в состояние зомби, все увеличивая дозу транквилизаторов? Или – что старуха с вечной «беломориной» в зубах просто нравится Рите?

Она не обольщалась на собственный счет – да, возможно, она не самый лучший человек на свете, далеко не самый честный, не самый праведный. Но что такое благодарность – она знает. И обчищать старую женщину, много лет помогавшую ее семье, она никому не позволит. И в квартиру к ней не полезет ни за что, даже если там золотые слитки под кроватью хранятся.

– Потому что я так сказала, – жестко бросила она. – Это плохая идея. Подумай еще лет десять, Банан!

– Да ты че, Марго, это ж… Ты прикинь, как улететь можно будет, – затрещал Аниська. – Там же не только бланки, у нее небось и в аптечке че интересное есть. Че ты, как эта? Марат, скажи ей!

Он обернулся к Марату. Тот, все так же не глядя в сторону, пожал плечами:

– А мне наплевать. Хотите – полезем, хотите – прям щас разойдемся. Мне все равно.

Леха растянул губы в гадкой улыбочке и протянул своим густым голосом:

– А может, ты стремаешься, а? Че, Марго, очко жим-жим, не?

– Базар фильтруй! – презрительно выплюнула она.

Но щеки уже начали теплеть – ее обвинили в трусости? И кто? Эти придурки, которые вечно во всех переделках за ее спиной прятались? И Марат… Марат все слышал…

– Да сто пудов, боится она, – пробубнил Банан. – Старуха-то в ее подъезде живет, вдруг мусора прямо к ней домой и явятся. Стра-а-ашно, да, Марго?

– Ага, ты ж у нас теперь отличница, а? – паясничал Аниська. – Костыль говорил, ты там, в вечерке, прям ботаншей заделалась.

– Заткнись! – яростно процедила сквозь зубы Рита.

Злость вскипала в ней, распирала изнутри грудную клетку. Вот ублюдки! Ну она им докажет! Всем докажет!

– К старухе никто не полезет, потому что смысла нет, – прищурив сверкающие от ярости глаза, объяснила она. – Ну, один раз, допустим, тебя, Аниська, в аптеке с этим рецептом обслужат. Ну, может, два раза. А на третий – примелькаешься, и тебя там уже наряд поджидать будет. Городок у нас маленький, все на виду. Нет, если вам так приспичило транков нажраться, надо сделать по-другому.