— Джерласс не погибнет, — повторил Ульв. — Он нужен, чтобы разорвать связь между вами. Как и говорил, подробностей я не знаю. Поначалу мне было поручено лишь докладывать о наших с тобой разговорах в «Волчьей пасти»…

— Кем поручено?

— Фейтвордом Фаавелом, — подтвердил эриль мою догадку. На имя Фейта он среагировал, как вампир на серебро, а значит, был знаком с ним лично. — Сначала думал, что это задание от Ордена. Естественно, я бы не стал противиться и задавать лишние вопросы — адепты контролируют каждого эриля и не стесняются давить на семьи.

Это было логично. К Ульву пришел племянник главы Ордена и велел передавать ему мои слова. И хотя мне неприятно это признавать, разумнее всего на месте эриля — согласиться.

— Потом я понял, что Фейтворд действует не от Ордена, но было поздно, — продолжил Ульв. — Ты не замечала, что Эмма уже некоторое время не заходила в мой трактир с детьми?

Я промолчала. И так понятно, что залогом послушания Ульва служили его дети.

— Последователи «Братства» рассказали мне, как рунами выстроить канал. И обещали отпустить меня и семью на все четыре стороны, как только я выполню свою часть уговора. — Северянин говорил прямо, не пытался оправдаться и умалить вину. В глубине души я понимала, что на его месте поступила бы так же. Но обида не отпускала.

— Так о каком канале идет речь?

— Канал, который соединяет донора и акцептора. С его помощью выстраивается мост, по которому сознание одного человека может перейти в тело другого. Прости, Рэйвен.

Вот теперь мне действительно стало плохо. «Сосуд давно готов». Ведь это сказал Фейт Существу в борделе «Мятная пастила»? Теорию перемещения между телами нам преподавали, но это всего лишь теория. Вопрос, который собиралась задать Ульву, вылетел у меня из головы. Я просто пялилась на эриля, не в силах произнести ни слова. Хотелось содрать эти мерзкие символы со спины вместе с кожей.

— Как это происходит? — наконец спросила я первое, что пришло на ум. Казалось, мышцы на лице окаменели, так сильно старалась сохранить нормальное выражение.

— Точно не знаю, весь механизм мне не объясняли. Когда канал выстроен, сознания донора и акцептора синхронизируются путем многократного повторения вербальных заклинаний. Процесс сродни вхождению в транс, но более сложный и многоуровневый.

— Что ты сказал? — Я не поверила своим ушам. — Вербальные заклинания?

— Да. По слухам, последователи «Братства» ими активно пользуются.

Эти слухи слышал каждый адепт-первогодник, но все воспринимали это как шутку. В том числе и я. Кому нужно тратить время на проговаривание заклинания, если можно активировать и направить силу за доли секунды?

Что же, раз я все еще в своем уме, значит, по какой-то причине последователям «Братства Дайре» и Существу не удалось выполнить задуманное. Скорее всего, мой сон — не что иное, как попытка пробраться в сознание. И теперь я знаю, что им нужно мое разрешение. Я должна принять чужое сознание и чужую магию, чтобы сила Джерласса не воспротивилась и не начала отторжение. Либо же нужно разрушить связь между нами. При этом убить Призрака нельзя, так как в рунах закреплена часть его силы, которая не уйдет. И если за месяцы после выгорания я не растеряла последние мозги, то готова поспорить, для разрыва магической связи им понадобится эриль, проводивший ритуал. То есть Ульв.

Немного успокоившись, я задала последний, самый важный вопрос: кто такой Существо?

— Кто донор?

— Окус Дайре, — прозвучал ответ.

Как так получается, что на месте одного вопроса встает сразу несколько других? Существо, управляющее мертвыми воронками, — это глава магической секты Окус Дайре. Оставалось неясным, чем ему так приглянулась я в качестве сосуда и что означает фраза «errda um rrdat», которую повторял Фейт во время транса в «Мятной пастиле». Хотя на этот счет у меня были кое-какие догадки. Все это время я искала упоминания о неизвестном языке, а разгадка была у меня под носом. Иногда полезно проверять даже самые нелепые слухи…

Чтобы осознать этот факт, требовалось время, которого у меня не было. Конечно, пока у нас Ульв и другие адепты-заговорщики, преимущество на нашей стороне. Однако медлить не стоит.

Я шла по коридорам тюрьмы в поисках камеры Сварда и заблудилась. По крайней мере, вместо комнаты надсмотрщиков случайно заглянула в каптерку, до потолка заставленную мебелью, ржавым оружием и съестными припасами. Здесь сильно пахло брагой. Заглянув за угол, обнаружила и источник запаха — несколько здоровых бутылей мутноватого напитка с нехилым осадком. Право слово, ну кто так варит? Ульв бы в своем трактире руки оторвал… Опять Ульв. Я заставила себя не думать об эриле. Чувствовала себя преданной и подавленной, но еще хуже — чувствовала себя круглой дурой.

Через некоторое время блужданий встретился надсмотрщик, который проводил меня к камере заключенного номер двести пятьдесят четыре. Условия у Сварда были неплохие, если не принимать во внимание противный горький привкус дыма. Последний раз помещение должны были окуривать около двух часов назад, но в воздухе все еще витали миазмы «абангу». Абархам сидел возле самой двери. Вряд ли остатки блокирующего вещества могли причинить вред магии главы Ордена, но его опасения были мне понятны. До выгорания я предпочла бы вообще не входить в эту камеру. Можно назвать это инстинктом самосохранения мага.