Имея под рукой ателье, я, не долго думая, заказал себе сапоги. Ботинки за полгода ходьбы по горам почти полностью развалились. Удивительно, что этого не произошло раньше. Все-таки итальянцы знают толк в хорошей обуви.

Итак, я обеспечил поставки руды на участок. Осталось решить проблему с жаростойкой изоляцией. Расширяя круг поисков, я, наконец, нашел то, что искал: торец обвалившейся скалы с красной глиной внизу был найден в трех километрах к северо-востоку от лагеря. Опыты с ее обжигом показали, что при хорошей предварительной сушке и постепенном нагреве керамика не трескается при любой температуре. То, что нужно!

Несмотря на мое нетерпение, я старался не торопиться и сделать все качественно. Неделя ничего не решала, поэтому к новой серии попыток я подготовился максимально тщательно. Работяги натаскали большую кучу красной глины и дров на место будущей плавки, которое я выбрал немного в стороне от лагеря. Лишние глаза мне были совершенно ни к чему. Из минералов, принесенных мне апачами, процентов семьдесят составляли медные руды, всего около двадцати — свинцовые и только одна десятая часть -- оловянная.

Я сделал новый конус чуть больше прежнего, обложил его хорошо прокаленной глиной и подготовил приличное количество угля, который пришлось научиться пережигать под слоем дерна без доступа кислорода. Затем я раздробил руду до состояния кусочков менее одного сантиметра в диаметре. Перемешав подготовленные три килограмма рудного щебня с углем, я засыпал полученную смесь на вершину горящего конуса. Сверху я положил еще слой угля с тонкими сухими дровами и поставил махальщиков. По мере прогорания я подкладывал новое топливо и перемешивал старые горячие угли, поднимая опустившиеся слои кверху. Процесс длился весь день, то есть около двенадцати часов, после чего я в нетерпении залил печь водой и бросился смотреть результат.

От быстрого охлаждения с шипением поднялись вверх огромные паровозные клубы пара. Туземцы кинулись врассыпную. Тем лучше, – подумал я, – нечего считать процесс доступным простому смертному. Глина от охлаждения треснула, но меня не волновали подобные мелочи. На дне ямы, под слоем шлака, находился конусообразный медный слиток весом примерно в триста граммов. Он был сильно перемешан с золой, но вскоре выяснилось, что при холодной ковке зольная примесь довольно легко отбивается. Металл выходил сносной чистоты. Я взял грязную медяшку и поцеловал. Это была полная победа! Можно начинать изучать кузнечное дело.

Глава 12

Из вновь полученного куска металла я изготовил еще один нож, подойдя к этому чрезвычайно старательно. Пока мои помощники дробили руду и выкладывали новую яму, я выковал вещь, гораздо больше напоминавшую кинжал, чем моя первая поделка. Получилась обоюдоострая пластина с максимально круглой ручкой, которую я смог сделать, обивая ее по периметру. Этот кинжал был торжественно подарен Тыкто в присутствии всего племени. Глаза вождя светились вселенским счастьем. Он, едва дыша, принял подарок так осторожно, словно получил стеклянного ежа. Мужчины племени в течение всего вечера подходили смотреть на огненный зуб, не решаясь потрогать его. Восхищенный Тыкто, казалось, источал гало.

Я понимал, что медь — это не лучший вариант для инструментов, уж больно она мягкая. Экспериментируя с подмешиванием олова и свинца, я получил бронзу. Даже с небольшими добавками металл выходил заметно прочнее и уже почти не ковался каменным молотком. Нужна была горячая ковка, то есть предварительный разогрев исходного материала. Две палки с вбитыми в их торцы медными лопатками вполне подошли в качестве первых щипцов. Затем они были заменены на более удобные – бронзовые, с гибкой перемычкой на основании. Я даже обзавелся веревочкой, подбирающей отросшие за это время волосы, и готов спорить, походил на мастера из древнерусских сказок.

Весь июнь я упражнялся в кузнечном деле, выплавив в общей сложности около трех килограммов меди и примерно килограмм бронзы. Долго терзаясь вопросом, стоит ли рассказывать кому-то технологию производства металла, я все же решился и взял себе в помощники Тома и еще одного смышленого парня из апачей. Вместе мы начали регулярное производство бронзовых вещей и инструментов. Первым делом я выковал еще один кинжал. Будет подарок Ыкате. Массовое изготовление подобных ножей я не планировал, пусть пока остаются чем-то уникальным. Но нож — вещь в хозяйстве незаменимая, поэтому были сделаны несколько заостренных пластинок для работы на кухне. Женщинам стало гораздо проще разделывать мясо и чистить рыбу. Но к металлическим инструментам допускались лишь три наиболее уважаемые хозяйки. Огромная привилегия, если учесть, что даже охотникам не полагались блестящие пластинки из камня Кавы.

Через три недели усердных попыток у нас получился первый топор. Отверстия в металле я делать пока не научился, поэтому лезвие по старинке было вставлено в расщелину древка и для верности обмотано просмоленными веревками. Этот топорик пошел на смену разбитому об голову медведя кремневому оружию Тыкто. Подарок вышел великолепный. Вождь меня боготворил.

С развитием мастерства стоило подумать и о больших топорах, предназначенных для рубки деревьев. Мы все сильнее смещались от охоты в сторону производства, и для поддержания этого движения требовались инструменты.