Шрифт:
Ребенок, второй сын Элизабет и Дэйвида По-младшего, родился 19 января 1809 года. Его назвали Эдгар. Это он станет великим американским поэтом. А уже 7 февраля местная бостонская газета поздравляла актрису и ее зрителей:
«Мы поздравляем завсегдатаев-театралов с восстановлением миссис По после недавних родов. Грядущим вечером очаровательная миниатюрная актриса отметит свое возвращение Розамундой в популярной пьесе Абеллино — „Великий Разбойник“, ролью как нельзя лучше подходящей к ее фигуре и талантам».
Супруги продолжали играть в Бостоне до окончания театрального сезона. Последний раз на бостонской сцене Элизабет По увидели 16 мая 1809 года. Она исполняла главную роль в водевиле, пела и танцевала. Ее супруг исчез с театральных афиш раньше — еще в феврале. Тогда же он покинул и Бостон. Нет никакой загадки в том, куда он отправился и зачем. Путь его лежал в Балтимор, к родственникам: он надеялся раздобыть денег и, возможно, рассчитывал на новый ангажемент — более выгодный для себя и жены. Видимо, положение сделалось совсем отчаянным. Об этом можно судить хотя бы по тому, что в Балтимор он отправился не один, а с ребенком, с первенцем, — Генри. Родители явно не справлялись с двумя детьми и старшего (который уже начал ходить и активно интересовался окружающим миром) решено было отвезти — конечно, на время! — к бабушке и дедушке.
В силу незначительности события информации о том, на какое конкретно время и на каких условиях Д. По-младший оставил Генри своим родителям, нет никакой. Забегая вперед, однако, скажем, что для последнего эта, казалось бы временная, перемена жительства предопределила земной удел. Она знаменовала и полный разрыв с семьей: ни отца, ни матери он больше никогда не увидел, а с младшим братом встретился только много лет спустя. К тому времени его судьба (неудачная), да и вся его жизнь (короткая) уже, по сути, завершались.
Денег для семьи в Балтиморе Д. По-младший не раздобыл: материальное положение «генерала По» к тому времени изрядно пошатнулось — он отошел от дел, жил на небольшую ренту. Семейный бизнес — торговля и морские перевозки — контролировали братья «генерала» и их дети. Большинство из них жили и вели свои дела в Филадельфии. Туда за помощью (а возможно, и за ангажементом) и направился актер.
История эта довольно грустная и выставляет родственников Дэйвида По-младшего в достаточно неприглядном свете. Но, с другой стороны, позволяет взглянуть и на отца поэта, внести некоторую ясность в характер этого человека и, конечно, оценить обстоятельства, в которых он тогда находился (а следовательно, и его семья).
Свет на это проливает имевшая тогда же место переписка между Джорджем По-старшим, племянником отца актера (и следовательно, его двоюродным братом), и Уильямом Клеммом, женатым на сестре Джорджа [12] . Люди довольно состоятельные, они могли, если бы захотели, помочь своему родственнику, но не стали этого делать.
«Главная улика» — письмо Дж. По У. Клемму, отправленное 9 марта 1809 года. Не будем приводить его целиком — оно весьма подробно и пространно. Суть интересующей нас части сводится к следующему: среди прочего, связанного с их общим бизнесом, По сообщает своему родственнику, что в Филадельфии его посетил Дэйвид По-младший, и в связи с этим пишет:
12
Пикантность ситуации придает тот факт, что У. Клемм вторым браком (после смерти первой жены) был женат на Марии По, младшей сестре актера, и стал отцом Вирджинии Клемм, будущей жены поэта.
«Поведение вышеозначенного господина [Дэйвида По] едва ли можно назвать подобающим. Однажды, уже вечером, он пришел к нашему дому и, заприметив слугу (одного из двух, что мы держим), потребовал от него, чтобы тот немедленно меня вызвал. При встрече он заявил мне, что настал самый ужасный момент в его жизни. Он настаивал, чтобы на следующий день в 11 утра я пришел по указанному им адресу. С театральным пафосом он сообщил, что явился не просить, и после того, как я обещал ему прийти, удалился. Грядущим днем, связанный собственным словом, я отправился в назначенное место, но там его не нашел и ничего не слышал о нем до вчерашнего дня — когда у нашей двери объявился грязный мальчишка-оборванец и сообщил, что некий человек в расположенной неподалеку таверне попросил его отнести эту записку и получить ответ. Копию послания я прилагаю — чтобы Вы могли оценить дерзостность его содержания.
„Сэр, Вы дали слово чести встретиться со мной 23-го числа. Я клянусь Вам своим словом чести, что если Вы одолжите мне 30, 20, 15 или даже 10 долларов, я немедленно, по возвращении в Балтимор, верну их Вам. Будьте уверены в том, что я сдержу свое обещание, если Вы сдержите свое. Только крайне бедственное положение заставило меня обратиться к Вам. Ваш ответ, переданный с этим посыльным, будет означать, обладаю ли я хоть какой-то ценностью в ваших глазах или меня (как я понимаю) глубоко презирают за то, что, будучи строптивым мальчишкой, выбрал профессию, которую полагал тогда и полагаю сейчас почетной. Но я оставил бы ее уже завтра, если бы это изменило отношение семьи ко мне, да и вообще сделал бы сейчас все, что угодно, лишь бы раздобыть денег“.
Едва ли, после столь дерзостного послания, есть смысл приводить мой ответ — я лишь уверил его, что после такого письма у него нет оснований рассчитывать ни на встречу, ни на поддержку и в будущем не хочу ничего слышать — ни о нем, ни от него. И на этом — покончим с Дэйви».
Приведенное послание — единственное прямое свидетельство об отце поэта (как и приведенная записка — единственный из собственноручных документов Д. По-младшего). Из него можно узнать многое: и об отношении семьи к сделанному им профессиональному выбору, и о его характере — вспыльчивом и негибком, и о неодолимой тяге к спиртному (записка явно написана в состоянии опьянения), и об отчаянном на тот момент финансовом положении. Трудно сказать, насколько он был искренен, когда обещал бросить актерство, если ему помогут деньгами. Скорее всего, эти слова — следствие алкогольных паров, исступления, охватившего нетрезвого человека. Как бы там ни было, помощи он, как мы видим, не получил, но из своего «крайне бедственного положения» как-то выпутался и, видимо, вернулся в Балтимор. Оттуда он направился в Нью-Йорк и здесь, судя по всему, нашел-таки удовлетворивший его ангажемент.
В сентябре того же года супруги По уже выступают в Нью-Йорке, в тамошнем Парк-театре. Театр был довольно старый и, скажем так, захудалый — не приносивший прибыли владельцам. Но в 1809 году во главе него встал Стефен Прайс — тогда молодой, но очень энергичный и в будущем весьма успешный театральный постановщик и продюсер. Он распустил прежнюю труппу и набрал новых актеров. Среди последних оказались и супруги По [13] .
Интересная подробность: Прайс — этнический англичанин и всегда делал ставку на «звезд», прежде всего своих соотечественников. Отсюда можно сделать вывод, что Элизабет По обладала этим статусом (или, во всяком случае, приближалась к нему). Едва ли им обладал ее супруг. Но и это говорит только в ее пользу: видимо, талант актрисы способен был «выдержать» дополнительную нагрузку. Вряд ли Прайс нанял бы Дэйвида По без супруги.
13
А. X. Квин выдвигает иную версию: супругов По в Нью-Йорк пригласил Э. Купер, актер и постановщик, знавший их по совместной работе в Бостоне. С. Прайс привлек его к работе в своем театре.