— Великим провизором был барон де Кореи, и его при дворе принимали неохотно. Де Жизор усмехнулся.

— Между тем теперь ваше создание вроде бы взбунтовалось…

— Такое случается. На все воля Божья. Но мы не спускаем глаз…

Де Марейль помотал головой, как бы утрясая в ней услышанное. Он подошел к угловому шкафу, извлек пузатый кувшин с вином и пару стеклянных бокалов.

— Вам я не предлагаю, брат Гийом.

Де Жизор и де Марейль осушили по чаше. Вытирая усы, сенешаль заметил.

— Я понял. Вы решили вернуть на трон короля Бодуэна настоящего.

— В общем, да.

— Он, кстати, жив?

— Еще недавно был жив, как ни старался полтора последних года наш двойник его разыскать.

Де Марейль недоверчиво поморщился.

— Не могу поверить, что иоаннитам не удалось отыскать в Палестине нужного им человека.

— А двойник, как ни странно, не открылся госпитальерам. Он хотел не только быть королем, но и считаться им.

— Может быть, сообщить д’Амьену, с кем он имеет дело? — спросил де Марейль.

— Д’Амьен умнее и хитрее нашего создания. Ему все равно, кто на троне, лишь бы указ подписал, продиктованный им.

Де Марейль ударил сухоньким кулачком по столу.

— Так что же делать?!

— Что задумано, граф. Обнародование королевского указа должно состояться по кодексу Годфруа Буйонского в присутствии всех гражданских делегаций. Все будет выглядеть законно. Тут-то мы и предъявим законного монарха.

Де Марейль отхлебнул вина.

— Будет очень большой скандал, — задумчиво сказал он.

— Да, — спокойно сказал брат Гийом, — слишком даже большой. Меня беспокоит, что он и Храму не слишком выгоден.

— Нельзя ли договорится с д’Амьеном? — поинтересовался сенешаль.

— Начав договариваться, мы откроем свои секреты. И упустим вожжи этой квадриги.

Дождь перестал.

— Вы что-то еще толковали о Гюи Лузиньянском? С ним не связаны тайны? — де Марейль не мог успокоиться.

Ему было неприятно сознавать, что он посвящен не во все секреты ордена в отличие от этого мальчишки. Все, кто моложе пятидесяти, ему казались мальчишками.

— Разочарую вас, — сказал монах, — тут тайны нет. Гюи Лузиньян спокойно живет на Кипре, охотится в свое удовольствие, пьет вино, пиратствует помаленьку, отчего у его величества Бодуэна IV…

— Самозванца, — брезгливо уточнил де Марейль.

— Да, у нашего самозванца были конфликты с Константинополем.

— Византийцы лукавы, — заметил де Жизор.

— Почему они жаловались Бодуэну? — спросил сенешаль. — Кипр сам по себе…

— Гюи признает себя подданным его величества, так и рекомендуется, имея, мне кажется, в виду, что с этих позиций ему будет легче претендовать на иерусалимское наследство.

— Вы провели с ним переговоры? — строго спросил де Марейль.

Забыв о недавнем афронте, он вновь пытался взять начальственный тон. Это забавляло и брата Гийома, и де Жизора.

— С Гюи смешная история. С ним заигрывают многие. Так сошлись обстоятельства, что он всех устраивает как союзник. Как ни смешно, этому вертопраху и бабнику суждено взойти на иерусалимский трон. И довольно скоро.

— Все дело в том, кто поднимет его туда.

— У Гюи, слава богу, хватает ума никому не говорить «да». Точнее, никому не говорить «нет», ибо «да» он уже всем сказал. Даже султану Саладину.

— Саладину? Предательство! — вскричал старик.

Де Марейль плеснул себе вина. В его глазах светилась решимость.

— Что ж, — сказал он, — я уезжаю на пару дней. Вы знаете, куда. Присылайте гонца, если что.

— Всенепременно, — кивнул брат Гийом.

Когда стихли его шаги, сенешаль сказал с укоризной:

— Напрасно вы настраиваете его против себя. Он может стать опасным. И неужели он будет худшим Великим магистром, чем самодовольный де Ридфор?

— Сей старец напитан энергией не по годам. Знаете, куда он поскакал? Его ожидает в замке молоденькая берберка.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — сказал де Жизор.

— Какой?

— Относительно де Ридфора.

— Ах это, — брат Гийом сел в кресло, не остывшее после де Марейля, — не подумайте, что я уклоняюсь от прямого ответа. Не так уж важно, кто будет у нас самым главным… Орденом тамплиеров может командовать и идиот, столь умно он изначально устроен. Вспомним, кем и каким был граф де Торрож пять лет назад, когда его посадили вот в это кресло?

— Да, — кивнул де Жизор, — кого угодно можно было представить в роли Великого магистра, но не его.