— Швыряло давай! — Фил кивнул на Иркин стакан.

— Поросенок! — Она игриво плеснула в него остатками водки.

Больше я находиться здесь не мог. И даже, как «нежный паренек» я уже абсолютно был не нужен: нежность и так хлестала тут через край!

— Чао!

Я двинулся к выходу.

Фил даже не повернулся в мою сторону. Может, ему был безразличен мой уход? Но тогда, наверное, он бы рассеянно кивнул мне вслед и даже бросил какую-то малозначащую фразу, но в этой полной его неподвижности, абсолютном безмолвии читались огромная трагедия, неслыханное оскорбление!.. Он ввел меня в святая святых, распахнул душу (пусть не совсем стерильную), раскрыл методы работы (пусть не совсем идеальные), а я свысока плюнул на все это и ушел. Как говорится: такое смывается только кровью!

Ириша четко уловила состояние шефа.

— Конечно, когда не о его делах речь, ему неинтересно! — бросила она мне вслед.

Как это — речь не о моих делах? Ведь именно мои раковины сейчас в угоду японцу звонко разлетаются вдребезги! Парадокс в том, что Фил отдает их японцу, а если бы я отнял их — я отнял бы их у детей! Но — хватит! Еще помогать матерям с детишками я хоть со скрипом, но согласен, но поднимать своими скромными средствами и без того высокий уровень японской промышленности — пардон!

Я взялся за дверь.

— Да куда он денется! — хлестнула меня на выходе вскользь брошенная реплика Фила.

…Как это — куда я денусь?! Да хоть куда!

Я вышел на улицу, в слепящий день. Водитель пикапа бибикнул мне. Я подошел.

— Садись, подвезу!

— Денег нет! — Я сокрушенно развел руками. Опричники Фила мне тоже были как-то ни к чему.

— Да садись! — горячо сказал водитель. Я понял, что это зачем-то нужно ему, и сел. Поехали.

— А если шеф позовет?

— А! Он сейчас с места не стронется, будет пить до посинения — но зато на посту! Вечером другое дело — вози его!

— А куда — вечером-то?

— По ресторанам — куда же еще? Сперва объедем, всех зверей соберем, а после — в кабак. Но все — мне надоело уже: столик в салоне я отвинтил.— Он кивнул назад, на пустое пространство между креслами.— Тут у меня они пить больше не будут! Сказал, что крепления не держат! Они нешто разберутся? И убрал. А то сиди жди их, пока они с кабака выберутся, потом заберутся сюда и на столик все вынимают из сумок! Раньше двух ночи домой не прихожу — жена уже разговаривать перестала. И главное: хоть что-то бы имел, хоть раз угостили бы чем, предложили — попробуй. Я, может, тоже хочу рыбкой красненькой или икорочкой дочку угостить!.. Никогда! Сожрут, выпьют все, расшвыряют — «Вези!» После каждого еще до дому волоки! Все — распивочная закрыта! — Он снова кивнул назад.

— И с кем… он тут? — поинтересовался я.

— С кем! Понятно, с кем — у кого все в руках! А им такой, как Фил, позарез нужен: при случае и посадить можно, а потом вытащить! Исполкомовские да еще покруче кто. Вот уж действительно — нагляделся я на них в упор: свиньи свиньями! Нажрутся до усеру да еще баб норовят затащить! — Он сплюнул.— А те раковины, что вы оплатили, Гриня наш расфуячил уже, японцам отдадут — те из них какой-то редкоземельный элемент берут. А нашим — плевать! Но у меня тут больше они пить не будут — конец!

Мы свернули.

— А жена дочку в садик через весь город таскает, к ее заводу — трехлетку в полшестого приходится поднимать! А детсада нашего как десять лет не было, так нет и сейчас… Дай им волю — они все разнесут!

«Так уже дали им волю»,— подумал я.

— И в общежитии нашем до сих пор раковин нет на третьем-четвертом этажах!

— И у меня нет раковины! — сказал я.

— И у тебя нет? — Он обернулся.

…Ремонт, который сделали мне ребята, встал мне ровно вдвое дешевле той суммы, которую у меня взял и не собирался, видимо, возвращать мой в буквальном смысле драгоценный друг.

Хоть мы теперь и не виделись с ним, я, как ни странно, все четче видел его. Водитель Николай, появляясь у меня по делам ремонта, каждый раз рычал, что опять до глубокой ночи развозил пьяных клиентов. Все они, и особенно рьяно Фил, требовали обязательной доставки их домой, в каком бы состоянии они не находились. Дом, оказывается, для них — это святое!.. Выходит — тогда, заночевав у меня, Фил сделал редкое исключение?.. Как трогательно! По словам Коли, дома у Фила был полный порядок: квартира отлично отделана, три сына-спортсмена, красотка жена. Значит — дом его держит на плаву, там он отдыхает душой? Но я как-то не верю, что жизнь можно поделить перегородкой на два совершенно разных куска.

…Сейчас он исчез, как бы смертельно обидевшись, что я бросил его, пренебрег духовной его жизнью (если можно назвать духовной жизнью то, что происходило тогда в конторе)… Одновременно, как бы вспылив из-за обиды, можно было не отдавать и деньги… очень удобно! Но главное тут, несомненно, его оскорбленная душа! Мол — как только мои корыстные интересы не подтвердились, я тут же немедленно ушел, наплевав на узы товарищества. Примерно так он объясняет это себе… Версия, конечно, весьма хлипкая, и чтобы Филу поверить самому, что все рухнуло из-за поруганной дружбы, а не из-за украденных денег, ему все время приходится держать себя в состоянии агрессивной истерики: все сволочи, зверюги, к ним с открытой душой, а они!.. Жить в таком состоянии нелегко — я сочувствовал ему.