Шрифт:
Параллельно, исполняя данное себе самому обещание, он учился стрелять. Тут ему невероятно повезло, его учителем оказался ганфайтер Генри Хамбл, один из лучших, наверное, стрелков того времени.
Все это было изложено так захватывающе, что Алексей читал до четырех часов утра, практически не отрываясь. События, описанные в тетради, заканчивались на том, что Фредди Морган, испугавшись того, как замечательно Воронцов выучился стрелять, заподозрил его в попытках отомстить. И, пытаясь упредить, снова натравил на него ирландских громил. Однако Воронцов и Генри Хамбл при неожиданной поддержке Фань Вэя и еще нескольких бойцов-китайцев сумели уцелеть. Впоследствии, поскольку полиция обвинила в побоище именно их, Юрию и Генри пришлось податься в бега. Генри отправился куда-то на запад континента, а Воронцов был вынужден тайно покинуть страну своей мечты.
Суденышко, на котором он плыл, направлялось на Крит, поэтому его партнер Тэд Джонсон напоследок попросил Юрия заодно поискать на Крите Сарочку, сестру его жены Розы [2] .
Да, чтиво было увлекательное, вот только дед велел не зачитываться, чтобы Леночку с самого утра искать. А Алексей так зачитался, что, похоже, будильника не услышал.
2
Обстоятельства ссоры Алексея с девушкой и содержание мемуаров предка изложены в первой книге серии «Американец».
В этот момент безуспешно разыскиваемый им будильник, поставленный на половину десятого утра, весело затрещал. Оказывается, Алексей проснулся раньше времени!
Мимоходом подивившись чувству бодрости после неполных шести часов сна, Алексей вскочил и приступил к выполнению заветов деда. Завтрак, гигиена и сборы – все уложилось в полчаса. До Университетской набережной, где располагался филфак, идти было недалеко, так что такси Алексей решил не заказывать. А вот букет приобрел. Вдохновленный романом Американца, он купил в цветочном на углу огромный букет белых роз. Только не семнадцать, разумеется, а девятнадцать – по возрасту Леночки. И потом поспешил, улыбаясь понимающе-завистливым взглядам прохожих. Он вдруг поверил, что «все будет хорошо».
К одиннадцати он, полюбовавшись через реку видом Исаакиевского собора, нырнул во внутренний дворик филфака [3] . Теперь оставалось только ждать. Экзамен у Леночки начался в десять, входила она в числе первых, но без подготовки никогда не отвечала. Поэтому она должна была довольно скоро выйти сюда. Посидеть во дворике после экзамена было ее ритуалом. Если сдавала на «отлично», то она брала себе в автомате эспрессо и пломбир, если на «хорошо» – кофе по-ирландски и круассан, а на «удовлетворительно» она пока ни разу не сдавала. Так что и приметы не выработала. «И не собираюсь!» – весело говорила она по этому поводу.
3
Авторы в курсе, что в нашем мире просто так во двор Санкт-Петербургского университета не проникнешь. Но в альтернативной реальности мир более спокоен, и вход на территорию охраняется менее сурово.
Алексей улыбнулся… Сейчас он совершенно не понимал себя «вчерашнего». Нет, ну было бы из-за чего скандал устраивать!
Тут из двери появилась Леночка. Без ничего. Понурая… Подошла к «своей» скамеечке, не глядя по сторонам, присела… Раскрыла сумочку. Достала початую пачку сигарет и зажигалку. Что?! Она ж не курит! Ну… То есть не курила… Раньше…
Лена тем временем с третьей попытки прикурила, потом затянулась и закашлялась. Алексею безумно захотелось уйти отсюда. Он был зол на весь мир! На себя, что довел свою девушку до такого. На Лену, что она вдруг стала курить. На этот ненужный теперь букет… В порыве гнева он чуть было не выбросил букет в урну!
И тут вдруг явственно услышал дедово вчерашнее: «…Завтра ты с букетом должен к ней поехать да прощение вымаливать, ясно?» – и следом – свое беспомощное: «А вдруг?..»
И уже сам себе твердо ответил словами деда: «А чтобы не было этого «вдруг», ты ошибку сегодняшнюю повторять не должен. Будь готов ко всему. И в первую очередь – признавать неправоту свою да ею восхищаться! Понял?»
И решительно двинулся к своей, да, точно, совершенно точно, именно своей девушке. Ему оставалось шага четыре, когда она вдруг заметила его. Но не обрадовалась, а зло, по-черному, усмехнулась.
Алексей быстро сделал пару широких шагов и неожиданно опустился на колени.
– Леночка, ты прости меня, дурака! – попросил он. – Я полночи не спал, а понял, что ты для меня в этой жизни – все. Не смогу я без тебя!
Тут он неловко замолк. А потом, будто толкнули изнутри, торопливо, не давая ей ответить, продолжил:
– И вообще! Выходи лучше за меня замуж, а?
Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, день
Потом все было хорошо. Не красиво, как в романах, но хорошо. Они прогулялись по набережной до дворца Меншикова, в очередной раз подивились окнам с «лунным стеклом» [4] и двинулись обратно, потом по мосту перешли Неву и сели обедать в каком-то небольшом, но уютном ресторанчике на Невском. Все это время болтали обо всем и ни о чем.
4
Придуманный в XIV веке способ изготовления оконного стекла. Особенностью была неровность и мутность стекла, но других технологий во времена Меншикова не знали. В результате эти окна, для нашего времени крошечные и мутные, во времена строительства были вызывающей роскошью именно в силу своей «огромности» и, соответственно, огромной цены.
С самого момента ссоры Лена то думала в панике: «Ой, дура я, дура, что ж я натворила, я ж без него не смогу!», – то злилась на него, что он ее, так сильно его любящую, променял на какую-то дутую славу предков. «За них заелся, а на нее плевать!» В этот момент ей овладевала черная злоба, а потом оставалась просто чернота, и все начиналось по кругу…
Теперь же, под влиянием его внимания, его готовности признать свои ошибки и принять ее… И, главное, после его предложения она начала успокаиваться, эти «качели» настроения отпускали ее.