Шрифт:
В тот день мой неожиданный для нас обоих вопрос под напором горьких воспоминаний вызвал в ней потребность петь о любви ту песню, что я так любила в восьмидесятые и что прославила Ирина Понаровская. Это была песня на слова Джуны…
Ты ушел, унося звуки песни. И теперь не зови. Ты ушел, но ведь были мы вместе В песне нашей любви. Были вчера еще рядом. Разгорался уголек Нашей любви безоглядной. Как сегодня ты далек! Знаю – любил, знаю – берёг. Это у жизни первый урок. Знаю – забыл, знаю – не ждешь. Все это было, все это ложь. Уголек догорает и тлеет. Всюду темный рассвет. Но я знаю, никто не сумеет Затушить наш секрет. Знать ему больше не надо, Был ли он в меня влюблен. Были вчера еще рядом. Это все прошло как сон. Знаю – любил, знаю – берёг. Это был жизни первый урок. Знаю – забыл, знаю – не ждешь. Все это было, все это ложь!Юна – символ материнской несправедливости?
Если Вахтангу достались слезы и любовь, то Юне – философия и легкость пера матери.
Юнии, или Юне, посвящены многие стихотворения Джуны. Легенды и притчи – «Альтернатива», «Воительница», «Загадочная добродетель», «Зимний ноктюрн», «Золотая овца», «Притча Алеса», «Притча Сардиса», «Притча Юнии», «Прегрешение» и другие.
Плачу и чувствую – жизнь моя остановилась. Плачу и чувствую – дочь меня гладит рукою, Словно загладить вину мою смертную хочет. Плачу и чувствую – сердце не бьется (так страшно). Плачу и чувствую – разум меня покидает.Жанр, обозначенный Джуной как притча, более похож на романтический рассказ с множественными продолжениями и набором одних и тех же главных действующих героев. Причем в эти рассказы, подобно Сервантесу, Джуна вставляет стихи. Если все притчи Джуны соединить вместе, получатся некие хроники жизни на далекой планете или, к примеру сказать, роман «Дон Кихот», где дочь ее Юния и биографией, и чувствами, и стремлениями, и волшебством поэтики характера сильно схожа с самой Джуной, своеобразным Дон Кихотом нашего времени.
То ли природа творит надо мною заклятье, То ли вина моя в землю уходит слезами?.. «Мама», – кричу, Ничего уже не понимая. Лишь ощущаю, что в дочь я свою воплотилась. Больно на близких смотреть, Что дочь мою в путь провожают, В путь тот последний, откуда уже не вернуться… Им не понять, что жива она, Слившись со мною, Им не понять, что и мать моя, слившись со мной, Новую жизнь обрела… «Что же вы плачете?» — Крикнуть хочу и не смею. «Мама», – кричу, Но сквозь время тот крик не прорвется!.. Мать я оплакала, Чтобы в мгновение взрослой очнуться. Дочь я оплакала, Сердце свое потеряв.Сумасшедшее чувство любви Джуны ко всем детям без разбора, даже к тем, что находились еще в утробах матерей, как мне показалось, вызвано ранними собственными потерями. Она с младых ногтей не проходила мимо изодранных, побитых, обиженных, больных. Вытаскивала из каких-то колодцев, лечила тех, кто падал с велосипеда, попадал в истории. А ведь раньше мы все были вольные. За нами не ходили родители до пенсии, как теперь. Мы выходили гулять утром и появлялись только к обеду, а потом к ужину. Играли в «войнушку» и «казаки-разбойники». И это было естественно и нормально. Джуна в первую очередь помогала детям. Потом – взрослым. Она рассказывала множество сл у чаев, когда она буквально вытаскивала детей с того света. Лечила беременных. Лечила. Лечила. Лечила. Не потому, что добра или недобра. Ею правило безудержное чувство необходимости это делать. Без всяких вариантов.
В трудное время ее жизни, когда не было средств на об учение и подчас на кусок хлеба, она старалась осознать редкий свой дар, понять, как он работает, чтобы помочь как можно большему числу людей. Для этого нужны были знания.
Образование базовое и образование души
Итак, мы заполнили некие белые пятна биографии Джуны. После восьмилетки ей пришлось покинуть дом приемных родителей навсегда и переселиться в места со стабильным заработком, которые бы позволили ей и учиться на заочном, и работать по призванию.
Скорее всего, после двух курсов Ростовского техникума кино и телевидения на отделении кинооборудования, брошенных по причине беременности и ранних родов в 1967 году, ей удалось отдать документы и оплатить свое обучение в ростовском Народном заочном университете «Знание».
Но воспоминания самой Джуны далее географически стабильно связаны с Тбилиси. По ее словам, она много лет служила горничной в санатории, работала и барменом в баре. После курсов массажистов стала показывать чудеса своего врачевания. Это был один из элитных и дорого оплачиваемых комплексов КРЦАНИСИ. Его построили во времена Сталина. Курировал строительство лично Берия. Санаторий обслуживал исключительно грузинскую элиту. Партийных работников. Работников КГБ. Министерства и правительство.
Выросшая совершенно диким цветком, Джуна цеплялась за каждую возможность встать на ноги, получить образование. Она демонстрировала свой дар охотно. Безропотно. Жертвенно. Иногда навязчиво, если речь шла о медиках.