– Чье? – переспросила Аделаида.

– Следователя, конечно. Такое, знаете ли, выражение… Даже не знаю, как описать… Ну вот, например, как если бы плохой актер играл на сцене и переигрывал, а напротив него опытный критик, который в своем деле собаку съел, и его на эти драматические завывания не купишь.

– Ты это к чему клонишь-то? – хмуро спросил генерал. – Что это Сергей Петрович ее убил, так, что ли? Да он в любой момент мог от нее избавиться, просто выставив за дверь. Нет, я, конечно, не спорю, он вовсе не ангел с крыльями, но убивать свою женщину – на такое он не способен!

У Аделаиды создалось впечатление, что Казимир был готов возразить, но тут она увидела за окном подъезжающую к дому коляску и, забыв обо всем, метнулась прочь из комнаты. Поликарп, как и утром, степенно восседал на козлах, а в самой коляске обнаружились двое: хмурый Константин с морщинкой, залегшей между бровей, и незнакомый господин – седой, востроносый, морщинистый, с небольшими рыжеватыми бакенбардами.

– Меркурий Федорович Курсин, – отрекомендовался он, едва переступив порог, – судебный следователь. – Константин нехотя представил свою жену. – Весьма сожалею, – продолжал гость, – что нам приходится, так сказать, знакомиться при столь печальных обстоятельствах…

– Полагаю, что при нынешних обстоятельствах знакомства нам никак не избежать, – подхватила Аделаида, ослепительно улыбнувшись. Она была так рада снова видеть мужа, что улыбнулась бы кому угодно, кто привез его домой. – Вы, наверное, собираетесь… как это… допросить меня?

Меркурий Федорович был готов к тому, что хозяева сошлются на позднее время, намекнут ему, чтобы он приехал в другой раз, и тон Аделаиды его весьма озадачил. В сущности, он и так узнал более чем достаточно, от Константина Тамарина и его спутника, но женщина всегда может сказать о другой женщине что-то, чего не заметит ни один мужчина, и следователь решил рискнуть.

– Сударыня, это нельзя назвать допросом, – сказал он серьезно, изучая стоящую перед ним красивую молодую даму своими глубоко посаженными серыми глазами. – Допрашивают преступников или свидетелей, а я всего лишь обязан собрать сведения.

Константин нахмурился. По своему разговору со следователем Тамарин уже составил впечатление о нем как о неглупом, въедливом и – будем откровенны – не слишком приятном человеке. Вряд ли общение с ним могло прийтись Аделаиде по вкусу.

– Моей жене ничего не известно, – резче, чем ему хотелось бы, промолвил Константин.

– Но ведь вы знали жертву? – промолвил Курсин чрезвычайно доброжелательным тоном, обращаясь к Аделаиде.

– Разумеется.

– А труп обнаружили на вашей земле, – вполголоса напомнил следователь Тамарину, чтобы отбить у него всякое желание вмешиваться. – О, конечно, это вовсе не значит, что вы или ваши домочадцы имеете отношение к убийству, но вы же сами понимаете…

– Я бы хотел присутствовать при беседе, – сказал Константин после паузы, кусая губы.

– Уверяю вас, это вовсе не обязательно, – серьезно ответил Меркурий Федорович. – Тем более что речь пойдет вовсе не о преступлении.

– А о чем же?

– О личности убитой.

– На эту тему, милостивый государь, вас куда лучше просветит Сергей Петрович Мокроусов, – усмехнулся Константин. – Почему бы вам не допросить его в самом деле? Ведь мадемуазель Леман жила именно в его доме.

– Всему свое время, – глубокомысленно ответил следователь, – верьте мне, всему свое время!

Константин с тревогой взглянул на жену, и та ответила ему взглядом, который словно говорил: не бойся, со мной ничего не случится, я ни капли не боюсь этого проныру с лисьей физиономией и рыжими бакенбардами. Но ощущение, что в их дом из-за лежащего в овраге тела вползло что-то гадкое, грязное и мерзкое, было настолько мучительным, что только полученное прекрасное воспитание и сила воли удержали Тамарина от того, чтобы сей же час не выкинуть незваного гостя в окно.

– Это необходимо? – мрачно спросил молодой человек.

– Боюсь, что да, – последовал ответ.

Константин поцеловал жену и, недобрыми глазами посмотрев на следователя, двинулся к лестнице.

– Костя, не забудь поужинать! – опомнившись, крикнула Аделаида ему вслед. – Скажи Якову, он распорядится…

Она пригласила следователя в небольшую гостиную, за окнами которой росли кусты сирени. На стене висел портрет печальной большеглазой женщины в старомодном желтом платье в черную полоску. Это была Нина Георгиевна, жена генерала Тамарина, которая умерла много лет назад.

Спросив для протокола сведения о собеседнице – имя, фамилию, отчество, возраст, вероисповедание, положение в обществе, – Меркурий Федорович перешел к сути дела:

– Скажите, сударыня, как давно вы знакомы с мадемуазель Леман?

Аделаида подняла брови.

– Как давно? Постойте-ка… Года три назад мы с мужем приезжали в усадьбу, и тогда я впервые ее увидела. Потом мы жили в Петербурге, но продолжали время от времени бывать здесь… В начале года мы перебрались в усадьбу, потому что генерал… отец Кости, не хотел оставаться один. Так получилось, что в это время я стала чаще общаться с Луизой. Она жила по соседству, круг общения в деревне небольшой… Ну, сами понимаете.