– Но ты сам сказал!

– Ничего я не говорил!

Говорят, что когда великому, несравненному, громокипящему Дюма платили гонорар построчно, он создал молчаливого слугу Атоса Гримо исключительно для того, чтобы уснащать страницы своего бессмертного произведения репликами диалогов в одно-два слова каждое – и за каждую такую реплику получать как за полноценную строчку. Увы, съевший не одну собаку в своем деле редактор раскусил коварный авторский замысел и аннулировал выплаты за слишком короткие строчки. С тех пор Гримо в тексте пришлось по большей части довольствоваться жестами, что было вовсе не так интересно!

Одним словом, выдержав этот краткий диалог во вкусе Дюма, Амалия почувствовала, что она сейчас же, немедленно сойдет с ума, если не добьется от дядюшки удовлетворительного объяснения.

– Начнем снова, – проговорила она. Подойдя к столу, она налила воды из графина в стакан и выпила ее, чтобы собраться с мыслями. – Так записки все-таки были?

– Очевидно, да.

– И писали их Луизе?

– Наверное.

Тут очаровательная, искрящаяся, остроумная Амалия сделала своими изящными пальчиками такое движение, как будто была не прочь удавить своего собеседника. Бывают в жизни такие моменты, когда даже у самых обаятельных и остроумных людей кончается терпение.

– Их писал ты? – спросила Амалия у дяди, сдерживаясь из последних сил.

– Нет, я просто подсказал, как можно подписать одну такую записку.

– Кому подсказал? – в изнеможении осведомилась баронесса фон Корф.

– Виктору Кочубею. Он смыслил во французском языке еще меньше, чем я. По его словам, он хотел написать записку француженке, которая тогда выступала в полтавском цирке… Он хотел подписаться как-нибудь вроде «ваш поклонник». Я посоветовал ему написать, что он «постоянный обожатель». Понимаешь, слово «постоянный» производит на женщин очень выгодное впечатление…

– И он тебя послушал?

– Ему моя идея понравилась. Хотя я сейчас вспомнил, что он видел ту француженку только один раз, потому что цирк вскоре уехал. Значит, либо он не успел ей написать, либо на самом деле писал вовсе не ей. Досадно…

– Почему – досадно?

– Потому что мне он казался совсем недалеким, а от тебя я сейчас узнаю, что он обвел меня вокруг пальца, – усмехнулся Казимирчик. – Если он писал записки Луизе, то вот тебе и ответ, где сестра могла их видеть: в его собственных бумагах, когда заглянула в них после его отъезда, например. По крайней мере, какие-нибудь черновики могли там сохраниться. Когда человек не очень хорошо владеет языком, то каждая записка потребует несколько черновиков…

– У меня голова кругом идет, – пожаловалась Амалия.

– Потому что нечего пить воду, – назидательно заметил дядюшка. – У нас есть и вино, и ликеры, и лимонад, и…

Баронесса фон Корф послала дяде сердитый взгляд, призывая его к порядку.

– За два дня до ее смерти гости сидели дома у Кочубеев, и Луиза на террасе разговаривала с мамой. Мадемуазель Леман нелестно прошлась по Ольге, Надежде и Сергею Петровичу, сказала про Виктора, что он ничтожество, дурак и рогоносец, и добавила: «И все это я должна терпеть». Но терпеть-то она должна была разве что интрижку Надин и своего любовника. Допустим, Ольга раздражала ее, как женщину может раздражать другая женщина; но Виктор… Женщина говорит о мужчине, что он ничтожество, только если он ее чем-то разочаровал.

– По-моему, некоторым женщинам и повода никакого не нужно, – вполголоса заметил ее собеседник. – Но спорить не буду.

– Нет-нет, Луиза говорила так, потому что злилась на него, – уверенно ответила Амалия. – Сергей Петрович все время обманывал ее, она чувствовала себя униженной, а у женщины есть только один способ унизить в ответ того, кто ею не дорожит.

– Изменить ему?

– Конечно. У нее с Виктором завязался тайный роман, который они скрывали от всех, а потом он взял и женился на другой, потому что семья сочла, что Надежда будет для него хорошей партией. А у Луизы родилась дочь. Ты ее видел, как по-твоему, на кого она похожа?

– Она похожа на мать, – коротко ответил Казимир. – Правда, Луиза была гораздо интереснее. Мадемуазель Делорм похожа… мм… Ну допустим, на разведенное вино… А Луиза – на вино без примесей.

– Ладно, сейчас это неважно, – отмахнулась Амалия. – Возвращаемся к Виктору. Когда он узнал, что Надин ему изменяет, он стал пить – но, может быть, это было и из-за того, что Луиза не хотела его больше видеть? Потом, когда стало известно об убийстве, он сразу же примчался к оврагу. Помнишь, что было дальше? Он чуть сознание не потерял, когда увидел тело. Следователь Курсин заметил, что Виктор нервничает, но решил, что это только из-за Надежды. На самом деле Виктор переживал не из-за жены, а из-за любовницы. И когда в тот же день он набросился на жену и стал избивать ее, это было вовсе не потому, что она была беременна от Мокроусова. Виктор хотел убить ее, потому что решил, что именно она зарезала Луизу.

– Мне все-таки надо что-нибудь выпить, – вздохнул Казимир, протягивая руку к звонку. – Ей-богу, ты очень убедительно тут все объяснила, но я слушаю тебя, и у меня в голове не укладывается, что все было именно так. При мне Виктор, конечно, был любезен с Луизой и говорил ей комплименты, как и прочие мужчины, но я даже вообразить себе не мог, что у него хватит духу за ней ухаживать. Он казался совершенно… Даже не знаю, как сказать…

– Бесцветным?

– Уже и пить расхотелось, – констатировал Казимир, укоризненно глядя на звонок и убирая руку. – Я так понимаю, ты ждешь от меня отчета, что я помню о Викторе? Я общался с ним, играл в карты, мы пили вместе и ездили на охоту…