– Да, – в тон его веселью ответила она, – независимое статистическое исследование по выборочной совокупности из сорока семи человек мужского пола в возрасте от десяти до пятидесяти трех лет в четырех странах мира.

– Ого! – «Он что, должен быть польщен?»

Ярослав свернул в Козихинский переулок, рассчитывая проехать через Ордынку. Вика остановила его.

– Это не в дедушкиной квартире, не в центре, – сказала она.

– А где?

– На Соколе.

– Есть еще квартира на Соколе? – Ярослав мастерски изобразил удивление.

– Угу.

– Вот это да! – он сотворил испуганное лицо, – уж не богаче ли ты меня?

– Может быть, – кокетливо склонила она голову.

– Ты не просто мисс Скрудж, ты – настоящая британская королева, – попытался пошутить Ярослав, – куда ехать?

– Давай на примерку, не хочу я с жильцами разбираться. Да и тебе не позволю. Все там будет нормально. Ну, понервничает Ирина Федоровна пару дней, а потом успокоиться, – пробурчала Вика и добавила веселее: – а до королевы мне далеко.

– Не знаю, – Ярослав снова повернул: теперь налево, – она, говорят, экономит. Ты нет.

– Я экономлю, – голос был возмущенным.

Он усмехнулся:

– Интересно, на чем?

Вика надолго задумалась. Видимо, перебирала в уме вещи, которые не могла себе позволить.

– Ну, я не покупаю драгоценности, – наконец выдавила она.

– Отлично, – Ярослав тихонечко рассмеялся, – тебе не так уж много времени потребовалось, чтобы вспомнить. И что ты делаешь со всеми этими квартирами? – спросил он поспешно, пока разговор не уплыл в другом направлении, и Вика не обиделась снова.

– Сдаю в аренду.

– Все?

– Да.

– И сколько их у тебя?

– Кроме той, в которой живу, – три.

– На Соколе, в Петровском переулке, еще где?

– В центре, на Кудринской площади.

Ярослав придал лицу всю беспечность, на которую только был способен.

– В высотке, – уточнила Вика.

– Ого! И каков же твой доход?

– Общий? – спросила она и, когда Ярослав кивнул, подняла глаза к потолку. – Ну.., на «Соколе» ребята платят сорок, – стала перечислять девушка, – в Петровском переулке холостяк живет, он платит восемьдесят четыре, на Кудринской – семья, двести.

В их доме живет чужая семья. Ярослав уставился в маленькую точку на стекле. Он всегда это знал. Он мог бы давно выяснить, кто они такие, но специально не делал этого. Не хотел рвать себе душу: она и так была в клочьях. Иногда он представлял, что в квартире живет сам Белов, его сын, невестка, внучка. С преогромным удовольствием он бы вышвырнул их, спустил с лестницы и запер бы дверь.

– Ярослав, – позвала Вика, и он очнулся.

– Ты налоги платишь? – спросил он, чтобы только она не сказала ещё что-нибудь. Не в силах бороться с охватившим его волнением, он превратил лицо в застывшую маску английской любезности, хотя внутри ревел разъяренный медведь.

– Конечно!

На круг у неё тысяч триста в месяц выходит. С таким капиталом можно подняться и жить припеваючи.

– Значит, не так уж и много остается.

– Вот и я говорю: еле концы с концами свожу. А ты – королева! – Вика хитро посмотрела на него. – Теперь твоя очередь рассказывать про доходы!

Ярослав нервно рассмеялся.

– Нет, милая. Я очень благодарен, что ты доверила мне такую интимную информацию, как твои финансы, но я этого делать не буду. Обещаю не брать у тебя ни копейки, только давать. Мои деньги останутся при мне. Я не из тех, кто позволяет жене совать нос в это дело. Извини, если звучит слишком грубо.

– И сколько же ты будешь мне давать? – Вику, похоже, его нелюбезность не задела.

– Не больше того, что ты сможешь истратить.

– Звучит не очень заманчиво.

– Неужели? Я думал, тебе на всё хватает.

– Да. Но так приятно получать ещё больше.

– Нет, самое приятное – отдавать, – он поцеловал её руку, чувствуя, что нервы отвратительно дребезжат. Вика хранила на лице радостно-загадочное выражение. Как он её ненавидел!

– Разве ты не хочешь составить брачный договор? – несмело спросила она.

«Вот это да!» – в уме Ярослав присвистнул. Терпение – истинная добродетель. Беда в том, что брачный договор в этой стране запросто можно аннулировать, признать ничтожным или как это там точно называлось? Нет, он не хотел: слишком ненадежно.

– А ты хочешь? – медленно спросил он.

– Ты разве не боишься за свои деньги? – Вика смотрела искоса.

Ярослав расплылся в улыбке. Он не боялся. Государство не смогло до них добраться. Где уж Красной шапочке.

– А ты боишься?

– Вообще-то, с тобой я ничего не боюсь. Ты первый человек, после смерти родителей, с которым я чувствую себя в безопасности, – тяжело вздохнув, она помолчала, – даже с Ольгой не так. А она мне как сестра. – Вика вложила свою руку в его, – спасибо, что ты предложил сегодня разобраться с ребятами на Соколе, это очень важно для меня: твоя поддержка, внимание. – Вика поднесла его ладонь к губам и поцеловала. – Ближе тебя у меня никого нет, – она весло глянула на него, открывая дверцу, – а про договор я просто так спросила: для тебя – ты же у нас финансовый гений.