Участники встречи в Словень Градце сознавали, что их исследования и гипотезы являются первым шагом на пути решения многочисленных и весьма непростых вопросов, требующих углубленной работы. Уже их начальные открытия о многих случаях выживания доисторической и античной народной культуры в Восточных Альпах являются непреходящей ценностью, поэтому мы здесь используем их в качестве иллюстрации уже сделанных выводов.

Ввиду открытий этнографов, которые говорят о том, что доисторическая и античная культура в Восточных Альпах имела продолжение в средневековье и сохранилась в ряде случаев до наших дней, позиции официальных историков, утверждающих, что между поздней античностью и ранним средневековьем имел место коренной перелом, становится тем более уязвимой. Позиция, которую Б. Графенауэр149, самый видный представитель словенской историографии, подкрепляет следующими, казалось бы, абсолютно научными фактами:

Остроготы после крушения Римской империи во второй половине 5 века в Восточных Альпах якобы не тронули культуру поздней античности.

Между ней и т. н. славянским периодом (6–9 вв.) якобы на этой территории, то есть в Карантании, имел место существенный перелом.

Остатки пепла уничтоженных городов в Норике якобы являются символическим свидетельством вторжения славян на территорию Восточных Альп в конце 6 века.

Данные утверждения, которые в нашем исследовании уже обсуждались и пояснялись, мы приводим повторно. Это нужно для того, чтобы яснее показать то противоречие, в которое они вступают с многочисленными примерами, свидетельствующими о противоположном. А именно, о продолжении древнеантичной и доисторической народной культуры. По утверждению Б. Графенауэра, этот «перелом» доказывается в частности изменением общественного строя, т. е. предполагаемой родовой общины с общим очагом и общественным полем. Однако от такой общины у карантанцев или словенцев не осталось следов. В данном случае имеет место, как уже говорилось, идеологическое распространение на словенцев того, что было в наличии у южных славян, к которым словенцы по своему происхождению не относятся.

Названный историк, далее, обосновывает предполагаемый перелом, имевший место между античностью и средневековьем, указывая на то, что гончарные формы и способы украшения металлических предметов периода поздней античности, частично имеют преемственность, однако в худшем качестве. И это утверждение свидетельствует как раз о противоположном! В Норике при сожжении городов была уничтожена провинциально-римская культура, но культура деревни уничтожена не была. Именно продолжение традиций гончарного ремесла и обработки металлов в сельской местности, в худшем качестве, чем достигали профессиональные ремесленники в городах, говорит нам о том, что сельская местность уцелела. Такое состояние ничем не доказывает наличия перелома, вызванного вымышленным переселением словенцев.

Эти обстоятельства вновь говорят о том, что жизнь и культуру села и города античного периода необходимо рассматривать отдельно. Конечно, о сельской местности у нас почти нет никаких свидетельств. Однако, если население на 90 % было сельским, значит, оно играло в общественно-политической жизни Норика значимую роль. Роль, которая нам хотя и недостаточно известна, однако, несмотря на нехватку источников, ею нельзя пренебречь. Тем более, что культура села и ее сохранение до самого средневековья раскрывает перед нами совершенно иной ход событий на закате Римской империи, чем мы привыкли представлять на основе судьбы римского, или послеримского норикского города. И именно открытия этнологии, которые мы вкратце извлекли из докладов группы «Alpes Orientales», указывают нам на иную историю села в сравнении с историей городов на закате римской эпохи.

В жизненном устройстве словенской деревни присутствуют древние компоненты, как считает словенский эксперт Сергий Вильфан (Любляна),150 допуская возможность их отнесения к доисторическому происхождению.

Многочисленные гипотезы существуют в особенности относительно доримского происхождения некоторых типов домов в Восточных Альпах, таких как dimnica. Ни одна из таких гипотез, впрочем, на является достаточно убедительной. Весьма вероятным является, что многие типы домов несут в себе доисторические элементы, которые еще предстоит исследовать.

Что касается путей сообщения, если рассматривать их в данном аспекте, то бесспорно, что сохранились многие римские дороги, утратившие свою былую военно-политическую и экономическую роль. Античный правопорядок, по всей видимости, сорхранило выпасное скотоводство, в основном горное. В меньшей мере это относится к виноградарству. Но и в этих областях необходимы дальнейшие исследования.

Последняя важная гора восточных Альп — Триглав. Или это их начало, если смотреть с востока на запад. С этой горы открывается сказочно прекрасная панорама. Окрестности Триглава — это словенский национальный парк с очень интересной фауной и флорой. Триглав — самая высокая точка Словении (2864 м). Для словенцев это не просто гора, а их национальный символ, святыня, которая с давних времен напоминает им об их древнейших предках.

В дохристианскую эпоху Триглав означал нечто божественное, что осталось в памяти и у современных словенцев. Легендарно уже само название. Кто не знает тайного смысла этого названия, будет думать, что у горы три вершины, поэтому она так и называется. Однако предполагаемых трех вершин у Триглава нет. Название символизирует собой тройственное божество, воплощением которого и является сама гора. Когда древние словенцы смотрели на нее, им казалось, что они видят Бога, владыку неба, земли и преисподней. Эта триада и отражена в названии Триглав. Такое толкование подтверждает также словенский историк XVIII в. Антон Томаж Линхарт.

Вид на гору Триглав в Юлийских Альпах. Гравюра XIX века

Самое большое количество источников, раскрывающих нам смысл мифологемы Триглав, мы находим у северных славян, в первую очередь у поморян, населявших область между Вислой и Одером. Об их божестве Триглаве мы узнаем из трех житий епископа Оттона Бамбергского (1060–1139), который распространял христианское учение среди поморян. Хронист Эббо, монах из Бамберга, описывает (ок. 1151 г.) фанатизм поморян-язычников, которые прятали от епископа Оттона идолов Триглава. Он пишет также, что в некоторых местах на самой высокой горе стояла статуя Триглава, а территорию города Щецин замыкали три холма, самый высокий из которых был посвящен богу Триглаву. На этом холме стоял идол с тремя головами, олицетворяя собой верховного бога, который правит тремя царствами: небом, землей и преисподней.