– Что именно? – изобразил недоумение Селиверстов.

– Не прикидывайся, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Ну-у-у-у, скажем так, я не исключал подобное развитие событий, но с тобой ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Я не удивился бы, не обнаружь тебя вообще в доме. – Саша усмехнулся.

– Это да-а-а, – довольно протянула я, – непредсказуемость – моя главная черта. Во всяком случае, с недавних пор.

Селиверстов засмеялся и, притянув к себе, поцеловал.

– Саш? – позвала я.

– Да, – отозвался Селиверстов лениво.

– Хочешь, приготовлю нормальный завтрак? – спросила я.

Мужчина кивнул, сладко потянувшись. Весело напевая, я принялась за готовку. Избитая истина о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, лично у меня не вызывала никакого доверия. Я полагала, что эта дорога проложена совсем не через кухню. Однако в спальне мы уже побывали, так что контрольный «выстрел» в виде удовлетворения гастрономических предпочтений моего возлюбленного точно не повредит.

– Ты как относишься к спагетти карбонаре? – крикнула из кухни. – На самом деле тебе бы лучше хорошо к ним относиться, ибо выбор продуктов совсем не велик. От традиционного карбонаре у нас будут только спагетти, остальное – заменители.

– Я крайне непривередлив в еде, – промурлыкал Селиверстов прямо на ухо. Он незаметно появился на кухне и обнял меня за талию.

– Так, если ты не прекратишь, завтрак придется отложить, – выдохнула я, пытаясь взять себя в руки.

– А я и не голоден, – Саша нежно укусил меня за ухо. – По крайней мере, не в общепринятом смысле. – Он легко перекинул меня через плечо и понес в спальню. Я даже не пыталась сопротивляться. До спагетти в тот день очередь дошла только к обеду.

Следующие три дня прошли примерно в таком же режиме. Пожалуй, это был самый счастливый период моей жизни. И хотя мы не говорили о будущем, теперь оно рисовалось мне в самых радужных красках.

Как объяснил Селиверстов, мы ждали известий от дяди Миши. Как только тот даст отмашку, я вместе с адвокатом нанесу визит в полицейский участок, а дальше… Так далеко мы не заглядывали. Саша не предлагал мне остаться в Испании, а я не спрашивала, планирует ли он возвращение в Москву. Главный урок, который я вынесла из всей этой истории, заключался в том, чтобы наслаждаться каждой отпущенной мне минутой. Я жила настоящим и была по-настоящему счастлива.

По крайней мере, до той самой ночи.

День накануне мы провели на пляже. Купались, целовались, занимались любовью. Ничто не предвещало беды. Вечером позвонил дядя Миша и сообщил, что все формальности улажены, детали оговорены, и завтра все должно было окончательно разрешиться.

По мне, новость так себе. Я бы с удовольствием продлила свое вынужденное заточение еще месяцев на несколько. Разумеется, озвучить эти мысли решимости мне не хватило, поэтому, изобразив радость и восторг, даже предложила отпраздновать благие вести. По этому случаю за ужином мы открыли бутылку дорогого шампанского – продукты привозил один из Сашиных охранников.

– За свободу, – весело произнесла я тост.

– За свободу, – улыбнулся Селиверстов. Его, казалось, совсем не огорчало предстоявшее расставание. Да и почему должно быть иначе? Кто я для него? Не более чем очередное приключение. Видимо, Василисе Ложкиной предстояло занять место в длинном списке покоренных и оставленных им женщин. Что ж, по крайней мере, я уйду достойно. Ни слез, ни упреков.

А на душе кошки скребли. И хотя я дала себе обещание не плакать, исполнить его было не так-то просто. В конце концов, я решила дать волю чувствам, закрывшись в ванной.

Несколько раз Саша пытался составить мне компанию, но не могла же я в самом деле показаться ему с зареванными глазами и красным носом! Вдоволь нарыдавшись, я наконец-то вернулась в спальню, где застала мирно храпящего Селиверстова.

Вот, значит, как! Я со злостью толкнула его, что, впрочем, не произвело на спящего никакого впечатления. С другой стороны, чего я вообще ждала? Что он тоже станет страдать и утирать слезы махровым полотенцем? Наивно полагать, будто эта интрижка значила для него то же, что для меня.

– Ну и пусть! – сказала я и со злостью пнула ногой кровать. Мебель от этого ничуть не пострадала, а вот я очень даже.

– Ой, ой, ой, – схватившись за ногу, я запрыгала на другой. Селиверстов и ухом не повел. Он спал спокойным сном праведника, даже не догадываясь о том, какую бурю негативных эмоций это разбудило в моей душе.

– Ударилась? – участливо поинтересовался знакомый голос. От неожиданности я подпрыгнула на месте. Повернув голову, увидела сидящего на стуле Виктора. В полумраке спальни его было немудрено не заметить.