— Посмотрел бы я на твоего домового. Смело встать против ведьмы… Это среди них может не каждый. Только если защищает свою, родную, привязанную. Но ты же не ведьма, я правильно понял?

Ну сколько можно одно и то же? Они тут на ведьмах помешались.

— Судя по тому, что я услышал от Сильвии, домовой у тебя все-таки привязан. Выясни у него, чтобы не попасть впросак. Я бы сам спросил, но ко мне он не выйдет. А еще… Позволь дать тебе совет. Не связывайся с Сильвией. Она сильная ведьма, к тому же у нее очень высокий покровитель… Тебе такое и не снилось.

Я от фонаря ляпнула:

— Что, она любовница шимасского короля?

У Конрада от удивления глаза на лоб полезли:

— Ты знала? Откуда?

Вот так, скажешь наобум, и попадешь в точку.

— Ничего я не знала. Просто предположила. Ясно, что у нее нет ничего ни с ректором, ни с вами… А кто еще тут самый главный? Король.

— Логика — великая вещь. Угадала. Конечно, она не последняя его пассия и не единственная, но… Ты понимаешь. Будь осторожна, Марта. Я очень хорошо к тебе отношусь и мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала.

Он доел рогалик, допил чай и поднялся.

— А домовой у тебя замечательный. Готовит вкусно и так красиво обставил твою квартиру. Это ведь не иллюзия?

Он потрогал стену и ухмыльнулся:

— Да, все настоящее. Хотелось бы и мне так… Спасибо за угощение, еще увидимся.

Стоило двери за Конрадом закрыться, как Пин выскочил и начал оправдываться:

— Хозяйка, я не хотел, так получилось, хозяйка, ты не бойся, хозяйка, все будет хорошо, хозяйка…

От его трескотни у меня голова кругом пошла.

— Пин, уймись. Скажи мне только: ты действительно ко мне привязан?

— Нет, хозяйка. Прежняя госпожа Соль, когда уезжала, сказала, что может дать мне свободу и дала. Привязала к тому деревянному свистку и вручила его мне. Теперь никто не может привязать Пина, он уже привязанный. А с тобой я по своей воле. Ты подруга госпожи, ты добрая и никогда меня не обижаешь. Вот я и отдал ту вещь тебе. Храни ее, пожалуйста. Пока она у тебя, мне никто ничего сделать не сможет, а тебя я всегда защищу. А эта ведьма… Она гадкая. Она хотела причинить тебе зло, вот я ее и прогнал.

Ну вот и разобрались. Хорошо хоть я теперь знаю, почему Пин со мной. По своей воле. Пустячок, а приятно. Но вот то, что я перешла дорожку королевской фаворитке… А, плевать, прорвемся. Кстати, что она там у нас преподает? „Основы косметического зельеварения“? А учебный план до сих пор не сдан! Дождется, что я ее занятия на чердак засуну!

В ректорате меня ждал второй скандал. Вернее, не ждал, а разворачивался, я как раз пришла, когда спектакль был в самом разгаре. Астианакс Громмель вопил что есть силы:

— Опять! Опять ведьму увели! Ну сколько можно! Ты всегда потакаешь этим боевикам!

Орал он, как можно догадаться, на ректора. Слушать этот бред, а тем более в нем участвовать, я не собиралась, поэтому мышкой шмыгнула в свой кабинет, где уже трудилась Верка. Она крепилась, но по лицу было видно: с трудом сдерживается, чтобы не заржать как лошадь.

Увидела меня и захихикала уже в открытую.

— Ой, госпожа проректор, тут такое творится… Профессор Громмель уже час с ректором ругаются, — она потупилась, — И мне кажется, из-за меня. Утром, еще до вашего прихода, зашел профессор Гаспар. Вообще-то он меня от общежития сюда проводил… Ну вот. А профессор Громмель его увидел и давай скандалить. Они чуть не подрались.

Я представила себе, как маленький Громмель наскакивает на огромного Гаспара и тоже захихикала.

— Ректор их развел, профессор Гаспар ушел, а профессор Громмель продолжает скандалить, уже с господином ректором.

Надо сказать, все эти дни Громмель упорно увивался вокруг моего кабинета. Приносил и прилаживал какие-то магические штучки для облегчения работы, что-то все время говорил и походя норовил прикоснуться то ко мне, то к Верке. Мы с ней старательно уворачивались, не давая ему ни малейшего повода заподозрить, что кто-то из нас не остался равнодушен к его маневрам.

Асти внешне был очень мил: среднего роста, складный, не тощий, но и не толстый, круглолицый, с густой и кудрявой светлой шевелюрой и голубыми глазками, которые своим выражением сделали бы честь любому невинному младенцу. Если прибавить сюда живость нрава и хорошо подвешенный язык, то он вполне мог иметь успех у девиц. Было только одно „но“.

После той „пьяной“ встречи, я ни ар Арвиля, ни ар Гериона больше в таком состоянии не видела. А вот Громмель регулярно начинал набираться с самого утра и к вечеру уже лыка не вязал. Могу биться об заклад: уже стаканчика два в нем плещется.