– Это неправильно, неправильно! – строго сказала она.

– Простите, что именно? – опешил я.

– Нормальные кошки так себя не ведут! – уверенно заявила китаянка. – Ваш слишком спокойный, вы его чем-то накачали. Вы даете коту наркотики.

Этого я никак не мог стерпеть. На самом деле эта китаянка была не первой, кто приставал ко мне с подобными замечаниями. Когда я еще играл на гитаре на Ковент-Гарден, к нам подошел мужчина профессорского вида и надменно заявил, что «все прекрасно видит».

– Я знаю, чем вы занимаетесь. Думаю, я даже знаю, что именно вы ему даете, чтобы он был таким тихим и послушным, – сказал он, явно очень довольный собой.

– И что же, сэр? – сначала я старался быть вежливым.

– Неужели вы думаете, что я вам скажу? Это даст вам преимущество, и вы поменяете лекарство, – сердито ответил он, так как, видимо, не ожидал от меня подобной реакции.

– Э, нет, раз вы меня обвинили, придется отвечать за свои слова, – не унимался я.

Мужчина сразу как-то сник и поспешил убраться, что было довольно мудро с его стороны, поскольку, продолжай он в том же духе, боюсь, я бы не сдержался и врезал ему. А теперь меня обвиняла китаянка. Я решил действовать по тому же принципу.

– Ну и что, по-вашему, я даю своему коту? – спросил я.

– Не знаю… – она поджала губы, – но что-то да даете.

– Хорошо, если я накачиваю его наркотиками, то почему же он торчит тут целыми днями? Почему не сбежит при первой же возможности? Я же не могу пичкать его лекарствами при всех.

– Пффф! – фыркнула она, сердито размахивая руками и отворачиваясь. – Это неправильно, неправильно! – воскликнула она еще раз, прежде чем раствориться в толпе.

Хотя подобные эпизоды надолго портили мне настроение, я уже смирился с тем, что всегда найдутся люди, которые будут подозревать, что я плохо обращаюсь с Бобом, а еще те, кто просто не любит кошек или считает, что продавцу «Big Issue» следовало бы завести собаку. Через пару недель после встречи с китаянкой состоялся еще один неприятный разговор.

С первых дней нашей с рыжим совместной работы на Ковент-Гарден мне регулярно предлагали его продать. Люди подходили и спрашивали: «Сколько хочешь за кота?» Обычно я старался отшучиваться, но если они слишком настаивали, посылал по известному адресу.

На новом месте на рыжего тоже нашлись покупатели. Одна дама подходила к нам несколько раз и окольными путями подводила меня к интересующей ее теме.

– Послушай, Джеймс, – говорила она. – Не дело Бобу целыми днями торчать на улице. Думаю, он заслуживает того, чтобы жить в теплом уютном доме…

Свою проникновенную речь она завершала словами: «Так сколько ты за него хочешь?»

Я всякий раз отказывался даже обсуждать цену, после чего дама принималась забрасывать меня цифрами. Сначала она предлагала сто фунтов, потом подняла цену до пятисот. Однажды вечером дама подошла ко мне и предложила тысячу.

Я поднял на нее глаза и тихо спросил:

– У вас есть дети?

– Эээ… да, у меня есть дети, – запинаясь, ответила она, слегка обескураженная моим вопросом.

– Значит, есть. И сколько вы хотите за младшего?

– О чем вы говорите?

– Сколько вы хотите за младшего ребенка?

– Я не понимаю, какое отношение это имеет…

– Самое непосредственное! – оборвал я ее. – Я отношусь к Бобу как к собственному ребенку. И когда вы спрашиваете, не хочу ли я его продать, для меня это то же самое, как если бы я спросил, сколько стоит ваш младший ребенок.

Возмущенно всплеснув руками, дама развернулась и ушла. Больше я ее не видел.

Работники станции метро относились к Бобу совсем иначе. Однажды я разговорился с контролером по имени Ваника. Она не скрывала симпатии к Бобу и дружелюбно посмеивалась над тем, сколько людей останавливается, чтобы поговорить с котом или сфотографировать его.

– Он делает нашу станцию знаменитой! – улыбнулась она.

– Еще бы! Вам давно уже стоило взять его в штат, как того японского кота, который работает начальником станции. Он даже шляпу специальную носит, – подмигнул я.

– Боюсь, у нас сейчас нет открытых вакансий, – хихикнула Ваника.

– И все-таки вы должны выдать ему удостоверение или что-то вроде того, – пошутил я.

Она ответила мне задумчивым взглядом и скрылась за дверями метро. А я вскоре забыл о нашем разговоре.

Через несколько недель мы с Бобом, как обычно, сидели возле станции, когда Ваника подошла к нам с широкой улыбкой на лице. Я сразу что-то заподозрил.

– В чем дело? – спросил я.

– Ни в чем, просто хочу отдать Бобу вот это.

Она протянула мне пластиковый проездной с фотографией Боба.

– Потрясающе! – воскликнул я.

– Я нашла фотографию в Интернете, – объяснила Ваника.

Признаюсь, я был сильно удивлен. Откуда в Интернете взялись фотографии Боба?

– И что дает этот проездной?