Он любил подтрунивать над младшим братом. Челюсть Марка отвисла от удивления. Но в следующее мгновение глаза засияли тем блеском, который Эш и мечтал увидеть.

— Но… вы! Я бы придушил вас сейчас же, если бы не хотел обнять. И все же вы самый вредный ангел.

— Однажды, Марк, ты, несомненно, обнаружишь, что я не столь жесток, чтобы посвятить себя цели разрушить твои честолюбивые замыслы. Я бы хотел помочь тебе. Даже в том, что считаю нецелесообразным. Ты хочешь, чтобы я прочитал твою работу? Значит, я ее прочитаю. Тебе стоит только попросить. — Эш еще не знал, как сможет выполнить эту просьбу, но он, несомненно, найдет способ.

Марк тяжело вздохнул.

— Но это лишь черновик, Эш. Мне нужно многое исправить, предстоит долгая работа. Вы скажете мне, если какие-то места будут казаться бессмысленными, правда? — Марк склонил голову набок. — Когда Фарадей закончит?

— Коттри?

— Когда я видел его последний раз час назад, он закончил десятую страницу. Он работает медленно, сэр. Местами сдавленно посмеивается.

— Над целомудрием?

— Получается так.

Лицо Марка вспыхнуло, он опустил голову и покраснел, как школьник, удостоенный внезапной похвалы. Он даже не осознал, что пообещал ему сейчас Эш. С таким же успехом он мог предложить брату отправиться на Юпитер. Но если бы Марк захлопал от радости в ладоши и пожелал провести каникулы на далекой планете… Что ж, Эш и в этом случае что-то бы придумал.

Мерцание пламени свечи в комнате отца Маргарет нимало не помогало рассеять темноту сумерек. Девушка смотрела на отца, нетерпеливо постукивая ногой. Он сел и сложил руки на груди, даже не взглянув на дочь. Словно ее и не было рядом.

— Горничные сказали, при их появлении вы строите гримасы. — Маргарет уперлась рукой в бок, стараясь выглядеть грозно. Однако это лишь придавало фигуре сутулость. Очень сложно призвать к порядку человека втрое старше себя, тем более когда ему уже нечего терять.

— Фи. — Реакция отца была сдержанной даже по сравнению с невыразительным жестом. Он устремил взгляд в потолок и принялся разглядывать позолоченную лепнину.

— Чудовищные гримасы. Вы их путаете.

— Значит, они слишком трусливы. Мне нужны слуги, а не зайцы. — Он повернулся к Маргарет с таким видом, словно в том, что хозяина поместья расстроила прислуга, была ее вина.

— К чему эти капризы по любому поводу? Вы не понимаете, что уже стали причиной множества неприятностей?

Мышцы лица герцога напряглись, подчеркивая глубокие складки, будто он готовился к яростной схватке.

— О нет, — глухо произнес он, складывая руки на высохшей груди. — Я усложняю тебе жизнь, Анна?

Маргарет нервным движением вскинула руку, словно собиралась пригладить волосы отца, но вместо этого отвернулась к столику, заполненному склянками с лекарствами. Их было штук шесть или семь, и именно в ее обязанности входило следить, чтобы отец принимал их в положенное время. Видимо, сегодня ей придется выдержать настоящий бой. Маргарет взяла первую и вырвала пробку, пожалуй, с большей ненавистью, чем бутылочка того заслуживала. От резкого движения жидкость брызнула на руку, обдавая Маргарет едкими парами, которые обжигали глаза и, казалось, проникали в мозг. Девушка закашлялась и чихнула.

— Не называйте меня Анной, сдавленно произнесла она, надеясь, что в голосе не будет печальных ноток. — Ко мне никто так не обращается. — Она налила в ложку темно-зеленую микстуру.

— Я назвал тебя Анной и буду называть, как захочу. А если сочту нужным подобрать какое-нибудь отвратительное имя, например…

Маргарет изо всех сил сжала ложку и медленно повернулась к кровати.

— Маргарет. Когда-то вы называли меня Маргарет.

— Только потому, что Анной звали твою мать. А поскольку сейчас она мертва, не вижу причин не… фу!

Он сердито посмотрел на дочь, когда та поднесла ложку ко рту. Затем, ощутив вкус лекарства, недовольно наморщил нос в знак молчаливого протеста. Маргарет чуть наклонила ложку — отец с презрением оттолкнул ее губами и выплюнул микстуру. Зеленая тягучая жидкость брызнула ей в лицо и потекла по щекам.

Дрожащими руками Маргарет взяла салфетку. Она не могла заставить его силой. Не могла. Отец стар. И он ее отец. Она постаралась скрыть отвращение и посмотрела прямо в глаза герцогу. Его губы растянулись в улыбке, пожалуй, чуть шире, чем обычно. Вытянув руки, он с самодовольным видом вновь сложил их на груди.

— Почти так ты вела себя в пять лет, — спокойно сказал герцог, внутри у Маргарет все закипело.

— Знаете, что бывает с пятилетними детьми, когда они не принимают лекарства?

Отец холодно улыбнулся:

— Попробую угадать. Им очень строго говорят, что надо слушаться тех, кто тратит время, чтобы ухаживать за ними?

Маргарет вновь взяла склянку с лекарством.

— Нет. Их заставляют выпить еще ложку.

Ей потребовалось около часа, чтобы семь раз повторить процедуру и заставить наконец отца проглотить микстуру. Всего год назад она никогда не решилась бы настаивать, требуя подчиниться ее воле. Он уничтожил бы ее одним движением. Но сейчас, когда он попытался отмахнуться от нее, она даже не обратила внимания. Самым трудным было заставить отца проглотить лекарство. В последний раз Маргарет запрокинула его голову, зажала нос и терла горло, пока не почувствовала, как жидкость стекает в глотку.