Теперь представьте, что вы проводите похожий эксперимент, только страшную картинку человеку показывают на очень короткое время, и он не успевает увидеть, что на ней изображено. Отвечая на вопрос, как он себя чувствует, человек говорит: «Хорошо. Как и минуту назад». Однако его тело и мозг реагируют как в первом эксперименте, когда человек осознал увиденное на картинке. Дело в том, что его молниеносный рефлекторный мозг успел увидеть изображение и отреагировать на него, а мыслящий мозг остался в полном неведении. Если предположить, что в обоих случаях это была эмоциональная реакция, мы должны признать: эмоции бывают не только осознанными, но и неосознанными. Следовательно, их невозможно изучить при помощи опросов и интервью.

Если вернуться к нашей теме, то важность открытия метода нейровизуализации — вот в чем: на наш мыслящий мозг влияют не только осознаваемые нами эмоции, но и бессознательные реакции и стереотипы нашего рефлекторного мозга. Сильные эмоции отключают наш мыслящий мозг, переключают внимание с выполняемой задачи на конкретные стимулы и вызывают автоматические, примитивные, эвристические реакции128. Это идеальный механизм, когда нужны молниеносные действия. Но он же становится помехой в ситуациях, когда небольшое размышление могло бы привести к более правильным решениям и действиям.

Некоторые эмоции представляют собой интересную смесь сознательного и бессознательного. Как вы уже знаете, наш рефлекторный мозг, действующий на бессознательном уровне, очень быстрый, а рефлексирующий мозг, наше сознание, — довольно медленный. Часто та или иная ситуация сначала вызывает мгновенную эмоциональную реакцию рефлекторного мозга, которая быстро распространяется на все тело (например, вызывая учащенное сердцебиение, покраснение кожи, дрожь, напряжение мышц). Через некоторое время медлительный мыслящий мозг осознает эти ощущения, оценивает ситуацию и в конце концов определяет эту совокупность реакций как эмоцию. Например, как гнев. Иногда мыслящий мозг может отреагировать быстро и даже успеть повлиять на примитивные реакции нашего рефлекторного мозга — особенно если благодаря обучению и жизненному опыту мы сформировали ментальные автоматизмы, которые помогают нам контролировать наши эмоциональные реакции и поведение. Однако, как было сказано в предыдущей главе о «защитных ограждениях», мыслящий мозг потребляет много энергии и быстро устает. В результате его контроль над эмоциями в течение дня постепенно ослабевает. Так что такие примитивные базовые эмоции, как агрессия и тревога, к вечеру становятся более выраженными — особенно если мы не выспались. (Более подробно об этом мы поговорим в главе «Оковы для мозга № 4», посвященной сну.)

Мыслящий мозг осознает происходящее настолько медленно, что уступает в скорости не только физиологическим реакциям, но даже и поведению, вызванному этими реакциями. Однажды я консультировал ветерана вьетнамской войны. Как-то во время прогулки по городу он услышал за спиной крадущиеся, как ему показалось, шаги. Ветеран мгновенно развернулся и одним ударом свалил на землю мужчину, который шел сзади. Во время терапевтического сеанса мой пациент объяснил свои действия так: «Этот звук крадущихся шагов ужасно напугал меня». Однако в действительности чувство страха и осознание этого страха наступили уже после молниеносной физической реакции. В военных условиях звук крадущихся за спиной шагов сигнализировал об опасности для жизни, поэтому рефлекторный мозг мгновенно отреагировал на похожий стимул. А мыслящий мозг просто не успел его остановить.

В данном случае мы видим следующую последовательность:

Ситуация– > бессознательная эмоциональная реакция рефлекторного мозга– > реакции телесного мозга и тела– > поведение– > оценка– > сознательная эмоция.

У каждого из нас есть такие приобретенные эмоциональные автоматизмы, которые сначала срабатывают и только потом рационализируются или осознаются мыслящим мозгом как эмоции. Исследователи, сканирующие мозг в режиме реального времени, действительно видят, что в таких ситуациях участки мозга, отвечающие за мышление, активизируются уже после того, как были запущены физиологические реакции.

Как вы понимаете, такие эмоциональные автоматизмы были очень полезны и даже жизненно необходимы для наших предков в дикой природе — ведь осознанные реакции чрезвычайно медленные по сравнению с рефлекторными. Без таких рефлексов мы бы попросту не выжили. Под действием сильных эмоций, вызванных страшными воспоминаниями о съеденных саблезубыми тиграми родственниках, рефлекторный мозг устанавливал прямую взаимосвязь между опасностью и телесными изменениями, необходимыми, чтобы резко пуститься в бегство. В результате тело начинало бежать еще до того, как человек успевал почувствовать страх.

С другой стороны, эмоции часто порождаются нашими мыслями по поводу ситуации. То, что будет сильным стрессом для одного человека, для другого может оказаться источником удовольствия! Один может привязывать ноги к тарзанке и наслаждаться прыжком вниз головой с небоскреба, а другой в подобной ситуации умрет от страха. Короче говоря, различия в эмоциональных, физиологических и поведенческих реакциях зависят от вашей индивидуальной оценки ситуации. Если вы воспринимаете замечание босса как агрессивную, необоснованную критику со стороны претенциозного выскочки, вы, скорее всего, будете разгневаны. У вас участится сердцебиение, подскочит кровяное давление, в результате вы можете весьма враждебно отреагировать на его слова. На самом деле это может случиться намного позже, причем в отсутствие босса — когда вы спустя какое-то время будете обдумывать эту ситуацию или рассказывать о ней своей жене. Более того, вы можете испытывать такой же сильный гнев через несколько месяцев, когда будете вспоминать об этом инциденте.

Но если бы воспримете замечание руководителя под другим углом — например, как типичную реакцию очень неуверенного в себе человека — вы будете чувствовать себя совершенно иначе. Уровень вашего стресса в этом случае будет гораздо ниже, и ваша поведенческая реакция окажется совсем другой — например, более сочувствующей и поддерживающей.

Хороший актер, способный вжиться в роль, может испытывать те же эмоции, что и его персонаж. Подчас на это способен даже плохой актер вроде меня. Подростком я играл в школьном театре роль сироты. И хотя у меня не было подобного опыта, когда начинала звучать песня Луи Армстронга Sometimes I Feel Like a Motherless Child («Порой я чувствую себя ребенком, лишенным матери»), у меня на глаза наворачивались слезы. Я ощущал себя самым настоящим брошенным сиротой и вел себя подобающим образом.