— Гм, — произнес Форобио. — Вот только когда этот славный народ послал своих ручных гем-лордов на завоевание узла п-в-туннелей в районе Комарры, погибло пять миллионов наших. Надеюсь, вы не забыли про это, милорд.

— Нет, — уверенно сказал Майлз. — И не забуду. Но… даже вы, сэр, недостаточно стары, чтобы лично помнить войну. И я все больше начинаю сомневаться в том, что мы увидим со стороны Цетагандийской империи дальнейшие подобные попытки.

— Оптимист, — пробормотал Айвен.

— Позвольте мне объяснить. Моя мать говорит: все, что вознаграждается, повторится. И наоборот. Мне кажется, раз гем-лордам не удалось добиться расширения территорий при жизни нашего поколения, следующая их попытка случится нескоро. В конце концов период изоляции, следующий за периодом экспансии, — не новость в истории.

— Вот уж не знал, что ты у нас еще и историк, — съязвил Айвен.

— Вы можете доказать это? — спросил Форобио. — При жизни вашего поколения?

— Не знаю, — пожал плечами Майлз. — Это одна из тех вещей, которые чувствуешь потрохами. Дайте мне год и департамент, и я, возможно, смогу дать вам обоснованный анализ с диаграммами.

— Признаюсь, — добавил Айвен, — мне трудно представить себе, скажем, лорда Йенаро, покоряющего кого-то.

— Не то чтобы он вообще не мог этого. Просто ко времени, когда у него появится шанс, он будет слишком стар, чтобы заботиться об этом. Ну, разумеется, о том, что последует за периодом изоляции, говорить преждевременно. Черт его знает, во что превратятся ауты, если они уже больше десяти поколений только и делают, что… починяют свою породу. — «Да они и сами этого не знают». Эта мысль показалась странной ему самому. «Ты хочешь сказать, здесь некому следить за этим?» — Примитивные захватнические войны могут показаться им тогда детской игрой. В противном случае, — мрачно добавил он, — их тогда не остановишь.

— Веселенькая мысль, — буркнул Айвен.

У павильона их уже поджидали машины с салонами, обшитыми белым шелком, готовые отвезти гостей через Райский Сад к Южным воротам. Майлз налил себе горячего питья, со вздохом отказался от закусок — его желудок не принимал пищи от нервного напряжения — и принялся внимательно следить за перемещениями слугба.

«Все должно решиться сегодня. Завтра будет поздно. Давай же, Райан!»

И как, черт возьми, он сможет говорить с Райан, когда Форриди прицепился к нему как клещ? Майлз не сомневался, что тот следит за каждым его движением.

День тянулся, чередуя пение, приемы пищи и переезды. Часть делегатов, похоже, уже насытилась всем этим по горло; даже Айвен перестал интересоваться едой в третьем антракте. Когда связной появился — в буфете перед пятым и последним песнопением, — Майлз чуть не упустил его. Он вел с Форриди ничего не значащий разговор об особенностях выпечки Керославского региона, одновременно пытаясь придумать способ отделаться от своего собеседника. Он как раз достиг предела отчаяния, обдумывая возможность скормить Форобио что-нибудь рвотное и тем самым отвлечь своего цербера на, так сказать, старшего по званию, когда краем глаза заметил Айвена, разговаривавшего с каким-то мрачным ба. Это ба было ему незнакомо: в отличие от маленького ба, служившего Райан, это было моложе и обладало светлыми волосами. Айвен развел руками, пожал плечами и с озадаченным видом вышел из павильона следом за ба.

«Айвен? Какого черта ей нужно от Айвена?»

— Извините, сэр. — Майлз оборвал Форриди на полуслове и нырнул ему за спину. Когда тот обернулся, Майлз уже миновал соседнюю делегацию и находился на полпути к выходу, в котором скрылся Айвен. Ясное дело, Форриди бросится следом, но с этим Майлз как-нибудь разберется потом.

Майлз, щурясь, выскочил на свет как раз вовремя, чтобы увидеть черный мундир Айвена, исчезающий в кустах за фонтаном. Он затрусил следом, громко стуча ботинками по разноцветным камням дорожки.

— Лорд Форкосиган? — крикнул ему вслед Форриди.

Майлз не обернулся, только махнул на бегу рукой в знак того, что слышит. Вежливость не позволяла Форриди обматерить его вслух, но Майлз и так ощущал эти эмоции спиной.

Кустарник в человеческий рост высотой, кое-где прерываемый живописными группами деревьев, образовывал если и не настоящий лабиринт, то что-то вроде этого. Первое выбранное Майлзом направление привело его на пустынную лужайку, посередине которой серебряной нитью струился ручей. Он повернул и бросился обратно, проклиная свои непослушные ноги.

В центре окруженного деревьями газона с белыми скамейками по периметру парило спиной к Майлзу кресло аут-леди с отключенным силовым полем. Светловолосое ба куда-то исчезло. Восторженно раскрыв рот и не менее подозрительно подняв брови, к владелице кресла склонялся Айвен. Рука в белом рукаве протянулась к нему, и легкое облачко бесцветного газа ударило прямо в его удивленное лицо. Айвен закатил глаза и рухнул на колени сидевшей в кресле. И сразу же кресло скрылось под непроницаемо-белым пузырем защитного поля. Майлз вскрикнул и бросился к нему.

Кресла аут-леди вряд ли создавались для гонок, но перемещались все равно быстрее, чем Майлз на своих хромых ногах. Еще два поворота — и кресло скрылось из вида. Миновав последний ряд цветущих кустов, Майлз оказался на одной из главных аллей Райского Сада, мощенных белым нефритом. В обе стороны над ней скользили белые пузыри. Майлз слишком задыхался, чтобы чертыхнуться, но черные мысли так и теснились в его голове.

Он резко повернулся и оказался лицом к лицу с полковником Форриди.

Форриди протянул руку и ухватил его ворот мундира.