– Сейчас я занимаюсь черепно-лицевыми ранениями. Не одними военными, всякими. А вы ориентируйте агентуру в преступной среде. Сегодня же! Пусть сообщают обо всех безносых, а не только о сифилитиках. Особое внимание пусть обратят на людей с виду обычных, но для нас подозрительных. Как я описывал: пышные усы, нос картошкой, гнусавая речь.

– Гнусавая речь? – оживился Мойсеенко.

– Да. Если поражены носовые ходы, говор будет несколько гнусавый. А что, есть кто-то на примете?

– Нет, это так, в копилку…

– Кстати, Мойсеенко, а где тот налетчик, что первый назвал кличку? Вы допросили его?

– Исчез на другой день, – с сожалением ответил тот. – Будто откуда прознал, шильник! С тех пор на квартире не ночует, говорят, переехал в Даниловку.

– Найдите его и доставьте сюда. Сумеете?

– Давно бы уж доставил, если бы мог… – в сердцах сказал надзиратель. – Начальство каждый день с нас шкуру снимает! Ни одного ареста, и шестеро зарезанных! Нешто я не понимаю? Нет, того налетчика след простыл.

Лыков распустил совещание и отправился на полицейский телеграф. Там он отбил длинную депешу полковнику Таубе в Генеральный штаб. В депеше сыщик просил друга «максимально быстро, пока меня не уволили», собрать все данные на военных с черепно-лицевыми травмами и ранениями, повлекшими потерю носа. Формуляры выслать в Москву курьером по любому тарифу. Канцеляристам за труды – сто рублей! Последнюю строку Алексей вписал для ускорения процесса. Барон Таубе не занимается учетом раненых и убогих. Но наверняка у него есть приятели и в военно-медицинском управлении Главного штаба, и в военно-медицинском департаменте Военного министерства. А еще в подчинении полковника состоит особый калиброванный человек, старший унтер-офицер Арзамасцев. Барон привез его с Сахалина и поручает самые важные дела. Платон Ануфриевич – мастер на все руки. Черта со дна моря достанет! А с такой подмазкой он горы свернет, но требуемые сведения раздобудет.

Прошло два дня из семи, отпущенных обер-полицмейстером. Был опознан труп, подобранный в Сокольническом круге. Это действительно оказался бразильянец, банковский служащий из Дмитрова, любитель стуколки. Рыковский нервничал и приставал к своему помощнику с расспросами, как тот собирается искать убийц. Алексей был спокоен. Конечно, никто его не накажет! Целое сыскное отделение ловит-ловит, да никак не поймает. А тут приехал гусь из столицы и сразу изловил! Без агентуры, без длительного ознакомления с делом? Так не бывает. Но рано или поздно Безносый попадется. И надворный советник намеревался приложить к этому руку.

К сожалению, он не мог теперь обратиться к своим старым друзьям-рогожцам. В прошлом году после долгой болезни умер Степан Горсткин. Медицина еще не умеет лечить белокровие… Помощник Горсткина Антон Решетов пришелся не ко двору новой верхушке. Арсений Морозов переселился в Англию, а его преемники зазнались и решили, что им опытные люди ни к чему. Сами с усами! Решетов обиделся и уехал на Дон, в станицу Пятиизбянскую. Купил там лавку и живет кум королю. А Лыков остался в Москве без поддержки.

Оба дня сыщик провел с поручиком Лебедевым. Они вместе объехали самые криминальные участки города, говорили с приставами и околоточными. Много где может спрятаться в Москве лихой человек! Но есть места укромнее других. Лыков хорошо их знал по долгой своей службе. Посидев над картой, он попросил Лебедева в первую очередь отправиться туда.

Москва сильно изменилась за последние годы. Некоторые из прежних клоак стали респектабельными районами. На Драчевке появились модные доходные дома. Там поселились люди с достатком, и проституция начала мигрировать в другие части города. Раньше в Головин или Колосов переулок лучше было не соваться. А теперь полтинничные бордели переехали на Бронные улицы и в Палашевский переулок. Полиция упразднила «Арбузовскую крепость» близ Сухаревки. Громилы, наводившие ужас на окрестных обывателей, разбежались кто куда. Закрылся и легендарный «Ад» в подвалах трактира «Крым» на Трубной площади.

Второе криминальное место – Толкучий рынок – тоже разогнали. Многочисленные барыги, что сидели в лабазах Старой и Новой площади, перебрались на Хитровку.

Зловещую «Шиповскую крепость», тридцать лет терроризировавшую москвичей, расселили. Голодранцев перевели в ночлежки, а фартовые исчезли за одну ночь.

Усиленный полицейский надзор вернул в рамки закона Хапиловку. Пьяницы и хулиганы остались, но «деловые элементы» предпочли уйти.

В лучшую сторону изменились Дорогомилово и Андроновка. С увеличением штатов полиции окраинам стали уделять больше внимания. Серьезные преступники вынуждены были искать себе новые квартиры.

Москва сильно шагнула на юг, и Даниловка из уголовной слободы превратилась в обычный городской район. Знаменитые каменоломни опустели. Обыватели по-прежнему туда не совались, но беглые каторжники ушли из подземелий. Изредка в них заглядывали хулиганы и рассказывали потом жуткие вещи. Пещеры заполнены могилами, там их сотни! Идешь, а под ногами рыхлая земля и кости…

Настойчивыми облавами сильно прижали Грузины. Тишинский рынок, ранее воровской, заняли пригородные крестьяне. Околоточные теперь строго спрашивали паспорта. Легендарные разбойники вроде Чуркина остались в прошлом.