Неподалеку от школы, в «церкви Богоявленья, что в Елохове», сохранилась старинная церковная книга с записью «Мая 27. Во дворе Коллежского регистратора Ивана Васильева Скварцова у жильца его моэора Сергия Львовича Пушкина родился сын Александр. Крещен июня 8 дня. Восприемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума мать означенного Сергия Пушкина вдова Ольга Васильевна Пушкина».

Каждый год, в день рождения Пушкина, в этой школе собираются многочисленные почитатели поэта, а вечером - в библиотеке имени А. С. Пушкина, на Бауманской, бывшей Елоховской, площади, 9. Почетным попечителем этой библиотеки до конца своих дней была старшая дочь Пушкина, Мария Александровна Гартунг, скончавшаяся уже в советское время, в 1919 году.

* * *

Совсем иной характер, чем Немецкая слобода, носили Огородники, куда вскоре переселились Пушкины. Детские впечатления тех лет поэт воспроизвел в сочинении «Путешествие из Москвы в Петербург». Он дал в нем яркую картину былой Москвы и Москвы начала XIX века.

В ноябре 1804 года Пушкины переехали в небольшой флигель при дворце князя Н. Б. Юсупова по Большому Харитоньевскому переулку, 17. Этот великолепный памятник архитектуры XVII века прекрасно сохранился до наших дней и украшает Москву.

Таинственный, погибший в 1812 году тенистый сад против дворца - «Юсупов сад», - явился, видимо, первым сильным впечатлением маленького Пушкина. Ему было тогда всего шесть-семь лет. Задумав впоследствии писать записки, Пушкин запечатлел в стихотворении «В начале жизни школу помню я» свои ранние, детские впечатления:

И часто я украдкой убегал

В великолепный мрак чужого сада,

Под свод искусственный порфирных скал.

Там нежила меня теней прохлада;

Я предавал мечтам свой юный ум,

И праздно мыслить было мне отрада.

Любил я светлых вод и листьев шум,

И белые в тени дерев кумиры,

И в ликах их печать недвижных дум.

Всё - мраморные циркули и лиры,

Мечи и свитки в мраморных руках,

На главах лавры, на плечах порфиры -

Всё наводило сладкий некий страх

Мне на сердце; и слезы вдохновенья,

При виде их, рождались на глазах...

* * *

Кто же лелеял детские годы Александра? Кто научил его «предавать мечтам свой юный ум»? Кто была та «наперсница волшебной старины», которую Пушкин с любовью вспоминал уже в южной ссылке, в 1822 году:

Ты, детскую качая колыбель,

Мой юный слух напевами пленила

И меж пелен оставила свирель,

Которую сама заворожила.

Через всю свою жизнь пронес Пушкин нежную, трогательную любовь к бабушке, Марии Алексеевне Ганнибал, и к няне Арине Родионовне. Обе они лелеяли его, склонялись над его колыбелью, и в сердце поэта слились в единый трогательный образ «веселой старушки... в больших очках и с резвою гремушкой».

Наблюдая шалости Александра, Мария Алексеевна недоумевала.

– Не знаю, - говорила она, - что выйдет из моего старшего внука: мальчик умен, охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернется и расходится, что его ничем не уймешь; из одной крайности в другую бросается. Бог знает, чем все это кончится, если он не переменится.

И часто журила за проделки:

– Помяни ты мое слово, не сносить тебе своей головы...

В 1806 году Мария Алексеевна приобрела небольшое сельцо Захарово, под Москвою, близ Звенигорода. Там она проводила с внуком летние месяцы.

Создавая через два десятилетия, в михайловской ссылке, «Бориса Годунова», Пушкин вспоминал Захарово и лежащие рядом Большие Вязёмы - туда бабушка возила его в церковь к обедне. Здесь же, в ограде, был похоронен в 1807 году маленький брат Александра, Николай.

Большие Вязёмы принадлежали когда-то Борису Годунову. Здесь встречали в Смутное время кортеж с Мариной Мнишек, и Пушкин мог прочесть начертанные в начале XVII века на фресках церкви надписи на польском и латинском языках. Здесь находился загородный дворец Дмитрия Самозванца. Позднее это была дворцовая вотчина первых царей Романовых. В 1812 году в Больших Вязёмах остановился Наполеон, стоял корпус Евгения Богарне, отступавшего от Москвы после бегства императора.

Так уже в детские годы накапливались в душе поэта картины его будущих творений...