– Что ты бормочешь? – резко спросил он, пытаясь скрыть напряжение.

Она, казалось, не слышала его.

– Никто никогда не видел… – она не закончила эту мысль. – Ты пробовал его кровь, позволил ему засунуть палец в рот. Идея попробовать моей крови отталкивает тебя… сосредоточился на нем… хм.

Ефраим стоял, нервно ожидая ее ответа. Она молчала в течении нескольких минут. Затем повернулась и посмотрела на него.

– Я знаю, почему ты не будешь пить мою кровь.

– О, пожалуйста, так просвети меня, – сказал он насмешливо.

Она радостно улыбнулась.

– Ты гей.

Медисон шагнула к нему. Последние две минуты он стоял как вкопанный.

– Это нормально. Не страшно, если ты гей. – Все в порядке, но, как ни странно, она была разочарована.

Ефраим казался таким серьезным.

– К-как ты узнала? – прошептал он.

– Это как бы очевидно. – Она чувствовала себя так плохо. Но ему не нужно скрывать, кто он, что кровосос, конечно, нужно, но не это.

– Что ты имеешь в виду – очевидно? – спросил он сдержанно.

Все, о чем он мог думать, это о своих братьях с их женственными чертами и манерами. В нем не было ничего женственного, да и братья не были геями.

– Ну, ты скрытный.

– Потому что я страж, – выпалил он, не подумав.

– Что значит "страж"?

– Не меняй тему. Ты рассказываешь о том, как узнала, – поспешно сказал он.

– Ну, ты проводишь время только в компании с другими мужчинами. Не приводишь никого сюда. Не хочешь жить под одной крышей с женщиной. Ты охотно попробовал кровь Девида, но мысль о моей вызывает в тебе отвращение. Вот, и кажется, что это довольно очевидно, – сказала она, пожимая плечами.

Он закрыл лицо руками.

– О, боже… Я не могу поверить, что ты узнала. – Его голос был наполнен эмоциями.

Медисон подошла к нему и обняла. Она в безопасности. Он не любит женщин и не укусит ее.

Это было единственной причиной, почему она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы прикоснуться к нему сейчас.

Очень плохо, что он гей. Так приятно находиться рядом с ним. Она заставила себя сосредоточиться.

– Это нормально. Ты не должен проходить через это в одиночку. Всё не так уж плохо. Сейчас много геев среди полицейских. Пока ты никого не укусишь, все будет хорошо.

Он тихо засмеялся.

– Я полагаю, ты права. – Он убрал руки от лица и обнял Медисон за талию. – Ты действительно не возражаешь? – Спросил он, уткнувшись носом в ее шею.

Его дыхание было теплым и дразнящим. Страха не было. Она в безопасности. Он гей, или кто черт возьми, и она была вне меню по многим причинам.

– Нет я не против. Все нормально, Ефраим. – Она провела рукой по его спине, пытаясь успокоить. Затем встала на цыпочки и поцеловала в щеку. – Это нормально.

Он нежно поцеловал ее шею. По спине Медисон пробежали мурашки. Как стыдно, подумала она и замерла, когда Ефраим продолжил нежно целовать ее шею.

– Скажи мне кое-что, – произнёс он между поцелуями.

– Что? – ее голос дрогнул. Она попыталась вырваться, но Ефраим крепко прижимал ее к себе.

– Ты обнаружила, что я гей. – Она почувствовала облегчение. На минуту подумав, что ошиблась. – По большей части основываясь на том, что я отказался от твоей крови, правильно?

– Да, – медленно произнесла она.

Он кивнул и нежно поцеловал ее в шею с другой стороны.

– Что, если я скажу, что отказался пробовать твою кровь не потому, что я гей, а потому, что именно твоя кровь – моя самая большая слабость? Что если я скажу, что за последние сто девяносто лет я ни разу не сталкивался с кем-то, чья кровь сводила бы меня с ума, лишь уловив запах крови в воздухе, я становлюсь кровожадным. Что я должен держаться подальше от тебя, потому что хочу твоей крови больше всего на свете, и что я всеми силами сдерживаюсь, чтобы не войти в твою комнату ночью и не выпить ее? Что бы ты сказала тогда?

– Ты не гей? – В голове возникли и другие вопросы, но она сосредоточилась на этом, потому что, если он не был геем тогда… тогда… кажется он спросил о чем-то.

Ефраим усмехнулся, взял ее за руку и прижал к боксерам, затем провел по очень большому и очень твердому, возбужденному члену. И глубоко застонал, вызывая волну возбуждения по всему ее телу. Медисон сглотнула, когда отдернула руку, и он позволил ей это, потому что он развернул её и прижался к попке.

Он провел языком от шеи до мочки уха. Взял ее в рот и нежно пососал.

– Нет, малышка, я не гей.

Медисон как-то удалось повернуться к нему лицом. Ефраим поднял голову и посмотрел на нее голодным взглядом. Она не была уверена, какой именно голод обуревал его, но ее пугали оба варианта. Его глаза снова стали красными.

– Отпусти меня, Ефраим, – сказала она дрожащим голосом.

Он покачал головой.

– Нет.

– Ефраим, последний раз говорю, отпусти меня, – предупредила Медисон.

Он проигнорировал ее и наклонился, чтобы поцеловать в шею снова. Это были не невинные легкие поцелуи. Он прижался горячими губами и крепко целовал ее шею.