Монастыри, и те воюют меж собой,

И город с городом вступает в жаркий бой,

И каждый хочет съесть и проглотить соседа,

Как жаждет воронье кровавого обеда.

В развалинах церквей ужи приют нашли,

И паперти везде травою заросли.

Дворянство? У него остались только предки,

Но личных подвигов примеры очень редки.

Испания - отвод и сток для нечистот,

Которые в нее Европа щедро льет.

Отряд наемников у каждого сеньора,

Из разных стран чужих головорезов свора -

Фламандцев, сардов там, швейцарцев легион,

Сто разных языков: в Мадриде - Вавилон,

Жестоки с беднотой несчастной альгвасилы,

Зато с богатыми необычайно милы.

Убийство, грабежи и крики по ночам.

Недавно на мосту я был ограблен сам.

Продажны судьи все и голодны солдаты;

Они уже давно не получают платы.

Не удивительно - повсюду воровство!

Гордились силой мы оружья своего -

Какие же войска остались у испанцев?

Мы можем насчитать шесть тысяч оборванцев:

Евреи, нищие и горцы, всякий сброд;

Лохмотья - их мундир, с ножом идут в поход.

Когда все в городе полночным мраком скрыто,

Вмиг превращается такой солдат в бандита.

У Маталобоса войска везде кругом,

И вор ведет войну с испанским королем,

И безнаказанно по деревням крестьяне

Карету короля встречают залпом брани.

А он, несчастный наш и мрачный властелин,

В Эскуриале он - средь мертвецов один

Склоняет голову в отчаянье и страхе,

А перед ним лежит Испания во прахе.

Европа на нее пятою налегла,

Она растерзана, разорена дотла,

В лохмотьях пурпур весь... А вы, к добыче падки,

Вы делите ее последние остатки;

Великий же народ во мраке, в темноте, -

Над кем живете вы, красуясь в высоте, -

Кончает жизнь свою, несчастный и бессильный,

Как лев, кого живьем сжирает червь могильный!

Карл Пятый, где же ты? Явись, проснись, восстань!

В годину тяжкую, как гром небесный, грянь!

Все гибнет, рушится, судьба грозит утратой

Последних наших сил. На помощь к нам, Карл Пятый!

Нам нужен разум твой, рука твоя нужна!

Испанья при смерти, она обречена!

Как солнце яркое была твоя держава,

Что ты сжимал своей десницей величавой,

И верил целый мир, на блеск ее смотря,

Что из Испании встает его заря.

Но видим мы ее погаснувшим светилом,

Лишенным яркости, печальным и унылым,

В последней четверти чуть видною луной,

Которую затмит заря страны иной.

Прекрасные лучи блистающего солнца

Пустили торгаши на пьястры и червонцы,

Блеск роскоши твоей поруган и исчез,

Украли скипетр твой и продают на вес.

Проснись же! Карлики, уроды, обезьяны

Из царской мантии кроят себе кафтаны,

А царственный орел, сильнейший из орлов,

Чьи крылья при тебе, как пламенный покров,

Над миром мощь свою по небу распахнули,

Ощипан, варится в их мерзостной кастрюле!

Советники, подавленные, молчат. Только маркиз де Приэго и граф де Кампореаль поднимают головы и гневно смотрят на Рюи Блаза. Затем граф де Кампореаль, поговорив с маркизом де Приэго, подходит к столу, пишет несколько слов на листе бумаги, подписывается и дает подписать маркизу.

Граф де Кампореаль

(указывая на маркиза де Приэго, протягивает бумагу Рюи Блазу)

Возьмите труд прочесть. Прошенье подаем

Об увольнении в отставку мы вдвоем.

Рюи Блаз

(принимая бумагу, холодно)

Благодарю. И вас прошу без замедленья,

Взяв семьи, выехать на юг, в свои именья,

Оба гранда отвешивают поклон и гордо удаляются с покрытыми головами. Рюи Блаз оборачивается к другим советникам.

Сеньоры, тех, кому не по пути со мной, -

Просил бы поступить я так же.

Молчание. Рюи Блаз садится на стул со спинкой, находящийся справа от королевского кресла, и распечатывает письма. В то время как он просматривает их одно за другим, Коваденга, Ариас и Убилья вполголоса переговариваются.