Вода податлива потому, что ее нельзя сжать. Она ускользает при давлении. Когда ее сдавливают с одной стороны, она бросается в другую. Так вода превращается в волну. Волна - воплощение ее свободы.

III. Объяснения шума, к которому прислушивался Жильят

Ветры совершают набеги на землю в период равноденствия. В это время чаша весов тропика и полюса колеблется, и на необъятном воздушном океане начинается прилив над одним полушарием и отлив - над другим. Есть и созвездия, знаменующие эти явления: Весы и Водолей.

То пора бурь.

Море ждет и хранит молчание.

Иногда у неба насупленный вид. Оно тускнеет и задергивается непроницаемой завесой. Моряки с тревогой поглядывают на эту хмурую мглу.

Но еще больше страшит его благодушие. Лучезарное небо в период равноденствия - гроза, спрятавшая когти. В такие вот дни и вглядывались в горизонт женщины Амстердама, собравшись на Башне плакальщиц.

Если вешние и осенние бури запаздывают, значит, они собирают силы. Они копят богатства, чтобы потратить их на разрушение. Остерегайтесь недоимок моря. Анго говорил:

"Море - исправный плательщик".

Когда ожидание слишком продолжительно, море выдает свое нетерпение все возрастающим спокойствием. Но магнетическое напряжение проявляет себя в том, что можно было бы назвать воспламенением воды. Из волн бьет свет. Воздух насыщен электричеством, вода фосфоресцирует. Матросы чувствуют безмерную усталость. Минуты эти особенно опасны для броненосцев: их металлический корпус может вызвать ложные указания компаса, а это гибель. Так погиб трансатлантический пароход "Айова".

Даже людям бывалым море в такие мгновения кажется странным; можно сказать, что оно боится и в то же время жаждет циклона. Иные браки, несмотря на властный зов природы, совершаются именно так. Львица в период течки бежит от льва.

Море тоже объято любовным пылом. Поэтому оно трепещет.

Готовится чудовищная свадьба.

Свадьба эта, подобно бракосочетаниям древних императоров, ознаменовывается казнями: зрелище бедствий - приправа к пиршеству.

Меж тем оттуда, с открытого моря, из недоступных далей, от свинцового горизонта водных пустынь, из недр беспредельного простора, несутся ветры.

Будьте на страже: равноденствие вступает в свои права.

Буря - это заговор. Древняя мифология угадывала неясные образы, слитые с великой всеобъемлющей природой. Эол174

 сговаривается с Бореем175

. Стихия должна быть в согласии со стихией. Они распределяют между собою обязанности. Надо побуждать к действию волну, тучу, течение; ночь - их пособница, надо привлечь ее. Нужно сбивать стрелки компасов, гасить сигнальные огни, затемнять маяки, прятать звезды.

Море должно участвовать в этом заговоре. Всякой буре предшествует шепот. За горизонтом ураганы вполголоса ведут предварительные переговоры.

Вот что слышится вдали, во тьме, над примолкшим от ужаса морем.

Такое жуткое перешептывание и услышал Жильят. Фосфоресценция была первым предостережением; вторым - этот шепот.

Если существует демон, имя которому Легион, то это, наверное, и есть ветер.

Ветер многообразен, а воздух един.

Отсюда следует, что всякая буря - смешение. Этого требует единство воздуха.

Бездна вовлекается в бурю. Океан содействует шквалу.

Все его силы занимают место в строю и принимают участие в битве. Волна - это бездна, устремленная вверх. Ветер - это бездна, устремленная вниз. Иметь дело со штормом - значит иметь дело с небом и с морем.

Мессье176

, знаток морского дела, вдумчивый астроном в келье Клюни177

, говаривал: «Ветер отовсюду - повсюду». Он не признавал местных ветров даже в закрытых морях. Никаких средиземноморских ветров для него не существовало. Он уверял, что распознает ветер на лету. Он утверждал, что в такойто день, в такой-то час фен с Констанцского озера, древний фавоний Лукреция178

, промчался и над Парижем; в такой-то день - бора, с Адриатики; как-то раз проскочил круговой нотус, хоть и считается, что он замкнут в кольце Цикладских островов. Мессье определял характер воздушных течений. Он не соглашался с тем, что вихревой ветер, который кружится между Мальтой и Тунисом, и вихревой ветер, который кружится между Корсикой и Балеарскими островами, не могут вырваться оттуда. Он не допускал, что есть ветры, подобные медведям, запертым в клетках. Он говорил: «Всякий дождь - от тропиков, а всякая молния - от полюсов». Ветер действительно насыщается электричеством в точках пересечения колурйев, отмечающих концы земной оси, и испарениями экваториальных вод; он приносит нам от равноденственной линии влагу, а от полюсов - электрическое напряжение.