В ушах образовалась какая-то пробка и сквозь нее Яна чувствовала только частое биение своего сердца. Язык не желал подчиняться хозяйке и только тихий стон вырвался с ее губ. Ноги стали ватными и послушно дали себя вести двум недоброжелателям.

Покорность тела ужасно бесила Яну, но сопротивляться не было сил. Ее бывший психотерапевт сказал бы: «Яна, тебе нравиться быть жертвой. В этом правда». Он был дурак, ни хрена не понимая ее, он говорил совершенно глупые вещи, думая, что может помочь ей. Как некстати был помянут доктор Лезентьев. Почему все смотрят с таким равнодушием? Неужели никому нет дела до происходящего? Господи, помоги!

– Что происходит? Девушка, вам помочь?

Слова долетели до нее с минутным опозданием, но этого было достаточно что бы кивнуть мужчине, задавшему вопрос и остановившемуся прямо перед ними, тем самым загородив путь к экскаватору.

Дальнейшее развивалось настолько быстро, что девушка почувствовала освобождение от рук, сжимавших ее с двух сторон и в следующий момент увидела спины трех преследователей, бежавших к выходу.

– С вами все в порядке? Вы не ранены?

Лицо спасителя обрамляли густые темно-каштановые волосы, свободно спадающие на плечи и, несмотря на февральский холод, не прикрытые шапкой. Нос прямой, чуть больше обычного идеально подходил к узким губам, которые, казалось, никогда не улыбаются. На вид незнакомцу было около сорока и глядя на него, не кстати вспоминалась давно забытая фраза из любимого фильма «В сорок лет жизнь только начинается…».

Но самым поразительным во внешности мужчины были глаза. Казалось, они собрали в себе все оттенки синего, голубого. Более темные на радужке, около зрачка они были практически белесыми. Настроение хозяина могло руководить этим удивительным цветом, в гневе почти до черного, в минуты радости или эйфории – до светло голубого. Глаза заставляли не отводить взора от хозяина этих сапфиров, притягивали, как магнит, пленили, практически погружали в гипноз. Как это возможно?

– Девушка! Вы меня слышите?

– Д-д-да. Из-з-звините. Со м-м-мной все в пор-р-рядке.

Нервное потрясение вырвалось в заикании и мелкой дрожи, которую, не смотря на все свое самообладание, Яне никак не получалось утихомирить.

– А я вот смотрю и знаю – вы врете. Пойдемте-ка присядем, вам надо успокоиться.

Рука оказалась теплой и приятной на ощупь. Жаль, что момент соприкосновения с ее пальчиками длился до боли недолго. Сидя на жесткой скамейке метро, она не могла побороть в себе желания еще раз заглянуть в эти удивительные глаза.

– Ну вот, вам, пожалуй, уже полегчало. Так ведь?

– Д-д-да. Сп-п-пасибо.

– И давно это у вас? Знаете, если побегали по шарлатанам и ничего не произошло, не отчаивайтесь. У меня есть знакомый специалист, а я удовольствием дам вам его координаты.

– В-в-вы о чем?

– О вашем заикании. Его можно излечить.

– Я н-н-не заик-к-каюсь. Это нерв-в-вное. Черт!

Незнакомец поднял одну бровь и с удивлением уставился на Яночкины губы. Эти губы, с которых только что слетело ругательство, завораживали, они почти взяли на себя миссию отобрать контроль у него и заставить совершить какую ни будь глупость, о которой он наверняка потом пожалеет. Искушение было велико, что заставило мужчину про себя досчитать до десяти и опять обратиться к девушке.

– Да? Извините. Вы можете идти?

Пробормотав что-то нечленораздельное, Яна робко кивнула и вдруг поняла, что больше всего на свете она не хотела бы, чтобы он вот так ушел и навсегда исчез из ее жизни. Осознание того, что именно он мог бы стать для нее чем-то больше, чем простым незнакомцем, заставило покраснеть ее щеки и вызвать легкое недоумение своей реакцией на его слова. И откуда появилось это чувство?

«Яна, вы подсознательно возлагаете вину на себя, испытывая при этом удовольствие, но при этом ждете этакого принца, который спасет Вас. Опять игра в жертву» - чертов Лезентьев!

«Господи! Сделай так, чтобы он не ушел. Что бы он… не знаю! Ну что-нибудь!».

– Как вас зовут? – его голос, с хрипотой, мягкий, словно осенняя листва вывел ее из мира грез, заставив посмотреть в эти удивительные глаза-сапфиры.

– Яна. Яна Пухова.

– Приятно познакомиться Яна Пухова. Надо сказать, вы оправдываете свое имя и фамилию.

– Почему?

– Вы, легкая как Яна и мягкая. Это идеальное имя для вас.

– А вы?

– Извините. Дмитрий.

– Очень приятно. И спасибо, за то, что помогли. Я не знаю, что бы я делала если бы не вы…

– Я был рад помочь, Яночка. Куда вы направлялись? Домой?

– Вообще то в клуб к друзьям.

– Какой клуб?

Яна назвала название клуба и адрес.

– Вот что. Если уж я ваш спаситель, то по китайской философии я должен и в будущем вас оберегать, иначе, не дай Бог, испорчу себе карму… - он сделал притворно-страшные глаза, которые вызывали не сострадание, а улыбку, - а так как я ну очень серьезно отношусь к китайской философии, у меня теперь просто нет выбора: я должен проводить вас до клуба.