Натовцы надеялись, что массированные авиаудары деморализуют югославскую армию, однако эффект был обратным и неожиданным: армия стала как никогда единой, количество рекрутов увеличилось, боевой дух и мораль укрепились.

Югославские военные упорно сопротивлялись и… атаковали. По некоторым данным, им удалось сбить 61 боевой самолёт и 30 беспилотных самолётов-разведчиков. Части противовоздушной обороны страны сбили также 7 вертолётов противника и 238 крылатых ракет [494] . Невидимый американский суперсамолёт Ф-117 был сбит сербами уже в самом начале агрессии — 27 марта в районе села Буджановцы. Сербские солдаты ждали мести со стороны натовцев. На следующий день полетели «Апачи». И тут же два из них были сбиты сербами из танковых стволов (один упал на территории Македонии, второй сел на брюхо в Италии). Остальные десять повернули обратно [495] . 24 апреля сербские военные сбили ещё 4 самолёта НАТО, один лётчик взят в плен недалеко от Грачаницы.

Югославские военные проявляли чудеса героизма. Среди героев — лётчики, ракетчики, зенитчики, инженеры, связисты. Известно много героических случаев, когда один сербский самолёт поднимался в воздух против нескольких вражеских. Один против армады, но с желанием защитить Родину. Приведём несколько примеров. Лётчик полковник Миленко Павлович буквально ошеломил своим поступком натовских военных: 5 апреля он взлетел один против тридцати вражеских самолётов, принял бой в небе над Белградом и погиб в неравном бою.

Лётчик Небойша Николич из эскадрильи «Витязи» поднялся в воздух на Миг-29 — один против 20 вражеских самолётов. В воздушном бою ему удалось ракетой сбить один самолет, но его машина была атакована и загорелась. Лётчику, к счастью, удалось катапультироваться и выжить, хотя натовские боевые машины обстреливали его в воздухе и на земле [496] .

Тогда газеты писали о лётчиках — подполковнике Драгане Иличе, подполковнике Иле Аризанове, подполковнике Слободане Периче, Срето Малиновиче и других, которые бесстрашно взлетали навстречу натовским самолётам. О них, героях, надо писать отдельную книгу.

18 апреля 9 югославских штурмовиков и истребителей перелетели границу с БиГ и разбомбили аэродром в Тузле, который НАТО использовала как свою военную базу. Потеряв два самолёта, югославы уничтожили на земле 17 самолётов и 3 вертолёта. Ободрённые успехом, югославские лётчики 26 апреля атаковали аэродром «Ринас» в Албании, куда недавно были доставлены боевые вертолёты «Апач». 10 натовских машин были уничтожены. 20 мая США потеряли ещё один из своих двадцати чудо-самолётов В-2 А «Спирит», а 7 июня был сбит стратегический бомбардировщик В-52 [497] . Украинский исследователь полковник А. Маначинский ссылается на «совершенно секретный доклад командования Альянса о реальных результатах действий Североатлантического союза против Югославии» [498] . В упомянутом секретном докладе есть данные об уничтожении пяти немецких «Торнадо», нескольких английских «Харриеров», двух французских «Миражей», бельгийских, голландских, канадских самолётов.

Ещё один пример. Командный пункт ВВС и ПВО находился недалеко от Белграда и был вкопан глубоко в гору, что его защищали от ударов с воздуха. Единственным слабым местом была антенна на верху горы. Она должна была быть всегда в рабочем состоянии, хотя натовцы её постоянно бомбили. Но она продолжала работать благодаря храбрости офицеров: они погибали один за другим, но успевали антенну чинить или менять.

Отдельную книгу надо написать о людях, которые, по мысли натовцев, вели себя под бомбами нестандартно. Жители сербских городов протестовали не против своей власти, как об этом мечтала М. Олбрайт, а против НАТО. Уже 28 марта 15 тыс. белградцев на площади Республики слушали концерт под названием «Песня нас поддержала». Антивоенные митинги, знаменитые концерты-протесты проходили на Площади Республики под общим названием «Извините, мы поём» всё время, пока продолжалась агрессия. Затем концерты и антивоенные митинги состоялись в Нише, Суботице, Младеноваце, Будве, Подгорице, Нови-Саде, Крушеваце и других городах.

Страшно было смотреть, как бомбы разрушили все мосты через Дунай в Нови-Саде. Все боялись, что та же участь ждёт и белградские мосты. И уже 7 апреля на Бранковом мосту в Белграде стояла живая цепочка людей, в то время как над ними пролетали вражеские самолёты. У каждого был значок-мишень, означавший, что целью для натовцев может стать любой мирный житель. Натовцы не решились бомбить. Так мост был спасён. С этого момента каждый день на мосту собирались люди, чтобы ценой своих жизней сохранить главную артерию города. Здесь выступали поэты, пели песни артисты, среди которых были и русские, звучала музыка, слова поддержки и участия. На митингах было много юмора, смеха, остряки печатали и раздавали анекдоты против НАТО и её главарей, смешные четверостишья, рифмованные лозунги и плакаты. Вот некоторые из них: «Кто высоко летит, в Буджановцы падает!», «Сербия святая — не боится ракет», «НАТО — в болото», «Мы маленькие, а жилистые», «Ваше поражение больше нашей победы», «Билл — дебил», «Приштина — Белград — Нови-Сад — югославский бермудский треугольник для НАТО», «Сербы — огромная мета [499] , почему молчит планета?», «Хавьер Солана — скотина несолёная», «Люблю Олбрайт, как кока-колу: холодную и на столе», «Америка — суперсила, Адольфа клонировала в Билла», «Хилари, не давай ему размножаться!» и т. д.

Рабочие знаменитого автомобильного завода «Застава» в Крагуеваце уже 26 марта приняли решение не уходить из цехов завода 24 часа и 7 дней в неделю, защищая таким образом фабрику. Они надеялись, что натовцы не осмелятся бомбить завод вместе с рабочими [500] .

В апреле в Белграде я наблюдала работающие днём кафе и рестораны, казалось, мирную атмосферу. Страха перед агрессором не было. Люди, конечно, волновались за детей, за близких, говорили об отключении света, трудностях в снабжении продуктами. Но трепета перед агрессором не видела: бомбоубежища были пустые. А вот вечером жильцы домов (наблюдала это в Новом Белграде) собирались во дворе с закуской, ракией, включёнными мобильными телефонами и картами города, чтобы вместе наблюдать за летящими самолётами, определять, куда падают бомбы, чтобы быстро помочь, если помощь будет нужна. Из дневника белградца Д. Антонича: «Большинство людей привыкло к завываниям сирен. То есть привыкли все, просто по-разному реагируют. Некоторые сразу пакуют вещи и идут в бомбоубежища, а другие игнорируют звук “завывания”. Кто прав, не знаю. Анджелка и Джурджина выбрали не первую, а вторую возможность» [501] . Церкви во время агрессии работали постоянно, были переполнены молящимися даже во время воздушной тревоги. Люди пытались жить, как обычно: справляли Славу [502] , красили яйца на Пасху, ходили в гости, работали в научных институтах, обсуждали события, ходили на рынок, готовили еду, когда было электричество…

После первых бомбёжек правительство выпустило приказ о том, что с началом воздушной тревоги электричество во всех городах должно быть выключено. Однако вскоре пришло новое понимание ситуации. Учитывая то, какие новые технологические средства использует авиация, военные пришли к выводу, что выключение света бесполезно. Кроме того, в темноте, если пилот промахнётся, количество жертв может быть намного больше. Поэтому достаточно быстро решение о затемнении было отменено, и, как пишет Момир Булатович, вскоре «Белград был освещён. И, хотя находился под бомбами, был бесконечно красив».