Кариновский начал было суетиться, но я решил сперва потратить какое-то время и как следует изучить лодку. Это было старое плоскодонное корыто с акульим носом, ободранное, в клочьях старой краски. На носу торчал капот двигателя, такой огромный, словно под ним был установлен движок от грузовика. Приборная доска была самой обыкновенной, ничего особенного, за исключением переключателя с обозначением «Трим. дифф.». Я не имел ни малейшего понятия, что это такое, и решил оставить этот переключатель в покое. Имелось также два тахометра – один показывал обороты двигателя, другой – компрессора турбонаддува. В центре располагалась бронзовая табличка с основными техническими характеристиками лодки: длина – 28 футов и 6 дюймов, ширина – 11 футов и 6 дюймов, водоизмещение 5200 фунтов, двигатель «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс» мощностью 2000 лошадиных сил.

Две тысячи?! Я протер глаза и прочел заново. Да-да, милая моя Вирджиния, две тысячи. И все – в этом замечательном движке «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс», а это, если припоминаешь, тот самый двигатель, что устанавливали во время второй мировой войны на истребителях-бомбардировщиках «Москито»…

– Какой маньяк-самоубийца, – спросил я, стараясь говорить тихо и спокойно, – приготовил для нас эту ракету?

– Вы о лодке? Гуэски, конечно.

– Тогда пусть Гуэски на ней и плавает!

– Лодка как лодка, – отрезал Кариновский.

– Черта с два! Это не лодка. Это глиссер, черт бы его побрал! Вы хоть понимаете, что означают эти цифры?

– Полагаю – у него довольно большая скорость.

– Да уж, это точно! Вполне достаточная, чтобы нас обоих угробить и избавить Форстера от необходимости за нами гоняться.

Кариновский заинтересованно спросил:

– И на какую скорость этот глиссер способен?

– Когда он был новым – 170 и даже 180! Но в нынешнем состоянии вряд ли вытянет больше 130.

– Километров или миль?

– Миль в час. Темной ночью, по югославской карте через лагуну размером с тазик для стирки белья, где, к тому же, больше мелей, чем воды…

– Мне все равно. Я абсолютно ничего не понимаю в лодках, – отмахнулся Кариновский беззаботно. – Кроме того, разве у нас есть выбор?

Выбора у нас, конечно, не было. Кариновскому явно не хватило бы сил переплыть лагуну. Времени для поисков другой лодки тоже не оставалось, а наземный транспорт исключался. Оставался только этот монстр с акульим рылом. Нужно было постараться вести его как можно медленнее и осторожнее, надеясь, что он не взорвется, не перевернется и не сядет на мель посреди лагуны.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Отвяжите швартов.

Кариновский отвязал глиссер и оттолкнулся от причала. Я повернул ключ в замке зажигания и нажал на стартер.

Двигатель взвыл, но заработал. Двенадцать цилиндров модифицированного «Мерлина» грохотали, как горная лавина, а выхлоп напоминал звук пошедшего вразнос пулемета.

– Вы не могли бы сделать так, чтобы он работал потише? – прокричал Кариновский. – Мы же весь город разбудим!

– Он пока еще работает на холостом ходу, – прокричал я в ответ. – То ли еще будет!

Итак, агент Икс, демонический водитель самых быстрых гоночных машин в мире, откинулся на спинку и поплотнее вжался в водительское кресло. Его загорелое лицо освещала жестокая усмешка, чуть искажавшая его ястребиные черты, а мощные и умелые руки небрежно лежали на рычагах управления. С аккуратностью и точностью хирурга он включил сцепление и чуть нажал на газ.

Глиссер ответил жутким ревом, который, вероятно, было слышно даже в Швейцарии. Стрелка тахометра дернулась и показала три тысячи оборотов в минуту. Глиссер рванулся вперед, как ядро из пушки, и агент Икс, опасаясь за собственную шкуру, что было сил вцепился в поручень кокпита.

С глиссером творилось Бог знает что: он несся с огромной скоростью, и нос его при этом здорово уклонялся влево. Я повернул руль, и суденышко тут же скакнуло вправо. Ограждение штирборта ушло под воду, а нос давно уже изображал субмарину.

– Сбросьте скорость! – завопил Кариновский.

Именно это я и пытался сделать. Я даже снял ногу с педали газа, но ее, видно, заклинило; глиссер по-прежнему набирал скорость. Тахометр показывал уже 3700 оборотов. Нас снова уводило влево; мы вполне могли вот-вот выскочить на дамбу.

Я опять крутанул руль вправо. И опять нос зарылся в воду, а корма начала упорно задираться, и тогда я выключил сцепление. Двигатель, лишившись нагрузки, взревел так, словно готов был взорваться. Вдруг педаль газа освободилась и выскочила назад. Рев движка несколько стих, превратившись в малоприятное рычание. Корма судна осела, и глиссер начал замедлять ход.

– Что это вы делаете? – спросил Кариновский.

– Педаль газа заедает, – объяснил я. – И с рулем что-то не в порядке. Глиссер все время заносит влево, а при правом повороте он зарывается носом в воду.