Шрифт:
– Где самолет? – снова перебил генерал, и теперь его тон не сулил ничего хорошего лично Каурову.
– Это не установлено, товарищ генерал-майор…
– Значит, результатов нет! О чем ты тогда докладываешь? Самолёт не найден – с этого и нужно было начинать доклад! А вы мне здесь про диспетчеров, радары, опросы… Каковы результаты поисков?
– Пока не установлен район исчезновения, проводить визуальный поиск невозможно… Там тысячи километров тайги!
– Невозможно! Все возможно, когда офицер хочет получить результат! – повысил голос генерал и стукнул кулаком по столу. – Я дважды в день докладываю об этом самолете главкому! Что я ему доложу сегодня?! Что вы гоняетесь за птичьими стаями и какими-то помехами?! И опрашиваете тех, кто заведомо не может знать ничего о маршруте спецрейса?!
– Мы работаем, товарищ генерал… – упавшим голосом сказал Кауров.
– Вижу, как вы работаете! Космическую съёмку тех районов заказывали?
– Так точно! Но результатов пока нет. Теперь ведь ГУКОС нам не подчиняется… [16] То облачность им мешает, то спутник не по той орбите летит… Говорят, надо ждать…
– Хватит ждать у моря погоды! Никто не принесет тебе результаты на блюдечке! Отправьте самолеты-разведчики, пусть проведут аэрофотосъемку заявленного маршрута! Направьте вертолеты, пусть прочешут хоть всю тайгу! А ГУКОС дергайте за яйца: если что, мы прямо в Генштаб докладную отправим! Короче, завтра для вас никакого праздника – работайте и докладывайте мне результаты!
16
ГУКОС – Главное управление космических средств. В 1981 году было выведено из состава РВСН и подчинено напрямую Генеральному штабу.
– Есть, товарищ генерал-майор!
Когда Кауров вышел, Соболев по прямой линии соединился с главкомом. Разговор, который произошел между ними, почти полностью повторял предыдущий. Только в роли Каурова теперь выступал начальник авиационного отдела. И закончился он так же:
– Завтра для вас никакого праздника – работайте и докладывайте мне результаты! – только теперь эти слова адресовались генерал-майору Соболеву. И тот смиренно ответил:
– Есть, товарищ генерал-полковник!
Все в мире относительно…
Для генерал-полковника Толстунова праздники тоже были не в радость. Мало того, что пропал его личный самолет, да еще с офицером по особым поручениям и специальной инженерной группой. Эта беда еще не беда: авиационные происшествия случаются и в гражданской авиации, и в военной. Беда в том, что пропавшая группа выполняла совершенно секретное государственное задание чрезвычайной важности! И где она теперь? Может, в полном составе за кордоном – сливает особо важные секреты вражеским разведкам? Бред, конечно! Из Сибири даже на хитроумно оборудованном Ан-24 ни до одной вражеской границы не долетишь! Но если особисты прознают, то это у них будет первая версия! Правда, что они могут прознать? Пропал самолет – и все! А про задание знают два человека – он сам и министр обороны… Ну, еще товарищ Брежнев и товарищ Черненко, если не забыли… Хотя их никто спрашивать не будет!
Главком плохо спал, осунулся и потерял аппетит. Ежедневные доклады руководителя поиска не радовали. С начала ноября в Сибири начались снегопады, тайга засыпана снегом, космическая и аэровоздушная фотосъемки не дали никаких результатов. Вертолеты тоже не обнаружили следов катастрофы. Хотя в том, что произошла катастрофа и все погибли, генерал-полковник не сомневался: и командир экипажа Балаганский, и начальник специальной группы Сагалович – опытные и исключительно добросовестные офицеры. Если бы они остались в живых, то нашли бы способ связаться с командованием или привлечь внимание поисковых групп…
«Что же делать?! – Эта мысль не давала Толстунову покоя. – Пойти к министру посоветоваться? Но начальство любит выслушивать рапорты об успехах и победах, а не жалобы на проблемы. Тем более что маршал знал о пропаже борта и о безуспешных поисках, но делал вид, что понятия не имеет о тайной миссии экипажа. Значит, все решения предстоит принимать самому! И необходимо срочно найти самолет: во-первых, там документы государственной важности, а во-вторых, факт гибели военнослужащих должен получить официальное подтверждение. Если в документах появится запись «пропали без вести», то ни пенсий, ни каких-либо льгот члены семей пропавших офицеров не получат…»
В задумчивости главком раздернул шторки секретной карты и приложив линейку к точке, в которой находился полевой аэродром сорок первой армии, соединил ее с Москвой. Он-то знал, откуда следовала группа, и предполагал, что катастрофа произошла на начальном этапе полета, который Балаганский всегда проходил на бреющем. Но обнародовать это свое знание не торопился: если особисты понаедут на аэродром и начнут копать, то могут раскопать и то, что составляет главную государственную тайну РВСН! Поэтому он ограничился тем, что зафиксировал координаты линии полета и сообщил их Соболеву:
– Пусть вертолеты тщательно прочешут эти места, – приказал он. – Особо тщательно! И самолеты-разведчики пусть полетают и пофотографируют!
– Есть, товарищ генерал-полковник, – не задавая лишних вопросов ответил начальник авиационного отдела.
Но и поиски по линии вероятной пропажи борта результатов не дали. Прошла уже неделя, а все усилия оказывались напрасными. И Толстунов решил идти к министру и просить у него санкции на раскрытие места командировки специальной группы для достаточно широкого круга лиц.