– Можно я сяду?

– Да.

Он просовывает руку в окно машины, чтобы снять блокировку дверцы и садится на переднее сидение, намочив его. Он поднимает стекло, поворачивается ко мне и вздыхает.

– Мне придется тебя уволить, Эмерланд.

– Что?

– Я вчера проверял кассу. Ты пробила 500 заказов на прошлой неделе, но сумма чеков только на 300… Я выяснил, что 40 процентов клиентов не заплатили за кофе.

– Вы, что блядь, издеваетесь?

Он удивлен выбором моих слов. Прочищает горло.

– Ещё пару клиентов пожаловались на тебя, сказав, что когда они попросили тебя сделать им другой кофе, ты ответила: «Переделывайте нахуй сами». В нашем магазине так не разговаривают. Только потому, что у нас с твоей бабушкой очень хорошие отношения, – говорит он, выпрямляясь, – я не буду ей всего этого рассказывать, если только ты сама ей не расскажешь. Я скажу ей, что ты решила помочь ей в церкви, и даже дам свои рекомендации, или…

– Убирайся нахуй из моей машины. Сейчас же.

– Эмерланд… – он вздыхает и накрывает мою руку своей жирной ладонью. – Ничего личного, но мы продаем кофе и у нас хороший сервис. Мне действительно нужен кто-то, кто…

– Вы думаете это моя первая работа, с которой меня увольняют? – я отдергиваю свою руку. – Именно поэтому, избавьте меня от ваших напутствий. Ничего личного, – передразниваю его я. – Но всё это вы могли бы сказать мне по телефону, чтобы я не тратила бензин. Вон.

Он качает головой, бормоча что-то вроде: «Я буду молиться за тебя» и выходит из машины.

Как только за ним захлопывается дверь, я закрываю глаза и сжимаю руль.

Я должна была знать, что так и будет. Я просто должна была…

Со свистом сдавая назад, я делаю резкий разворот и выезжаю с парковки. Я довольно хорошо справлялась последние несколько недель- я посещала эти нудные собрания АА (Анонимных Алкоголиков), регулярно сдавала мочу на тест, и эта ужасная малюсенькая закусочная, это всё настолько достало меня, что всё просто взывало к рецидиву.

Мне нужен алкоголь.

Немедленно.

Превышая скорость, еду в ликеро - водочный, на окраине города. Я покупаю литр водки, упаковку пива и пачку сигарет. Это всё помещается у меня в сумке, и я тороплюсь домой, чтобы закрыться у себя в комнате.

С трудом открываю большое окно и сажусь так, что одна моя нога свисает из окна. Мне плевать на ветер и дождь, я открываю бутылку водки и делаю большой приятный глоток.

Мне никогда отсюда не выбраться…

Делаю глоток за глотком, пока моё горло не начинает гореть. Мои мысли путаться, и я вспоминаю то, что приходило на ум всю эту неделю, но я упорно подавляла эти воспоминания.

– Эм? – в мою комнату входит Лия и включает свет.

– А?

– Почему ты сегодня пропустила школу?

– Какое тебе дело? – бормочу я и отворачиваюсь от неё, чтобы спрятать слезы.

– Конечно, мне плевать, ходишь ты в школу или нет, – она гладит меня по плечу. – Но мне интересно узнать, почему ты пропустила конкурс сочинений, о котором рассказывала мне месяцами. Мне позвонил твой учитель и сказал, что ты не сдала работу…Что случилось?

Я молчу. Я вообще не думаю о конкурсе сочинений. Единственное, чего мне хочется в данный момент, это исчезнуть.

– Эм… Поговори со мной, – настаивает она.

Качаю головой. Она разворачивает меня и вытирает мои слезы. Она смотрит мне в глаза, и я уверенна, что Лия, знает в чем дело. Я вижу этот момент понимания в её глазах.

– Дай мне пару секунд, – она выходит из моей комнаты.

Возвращается с бутылкой, двумя бокалами и начатой пачкой «Мальборо».

– Расскажи мне, что случилось?

– Помнишь, ты говорила, что твой первый раз был медленным и страстным?

Она кивает и жестом указывает мне выпить до дна.

– У меня было по-другому.

– Ты сказала ему, чтобы он остановился?

Я качаю головой.

– Я хотела этого… Ведь два свидания – это достаточно, так ведь?

– Да.

– Мне кажется он просто… – воспоминания о том, как мой первый парень Шон прижал меня к трибунам, после нашей короткой борьбы, заставляют меня снова плакать. – Он был очень груб, а потом он… назвал меня именем своей бывшей девушки, когда кончил… дважды.

– Ох, Эм…

Я чувствую, как она гладит меня по спине.

– Это хуево, но ты не должна из-за этого плакать, – говорит она.