Шрифт:
Еще через день, когда Торак утром вылез из шалаша, крупный птенец радостно закаркал, приветствуя его, и… слетел ему навстречу из гнезда!
— Ого, ты уже и летать научился! — удивленно воскликнул Торак.
Птенец, видимо, был настолько потрясен собственной смелостью, что не сразу пришел в себя и некоторое время сидел, дрожа, у ног Торака. Но потом снова расправил крылья и взлетел на одну из верхних веток. Однако там он окончательно утратил храбрость и стал жалобно просить спасти его. Впрочем, Тораку быстро удалось заставить его спуститься: он предложил ему завтрак в виде порубленной на кусочки лягушки и парочки рыбьих глаз. После этого большой птенец совсем осмелел и все «смеялся» над своей сестрицей, которая по-прежнему не решалась покинуть гнездо и сидела там, отчаянно хлопая крыльями. Лишь к полудню она все же решилась совершить свой первый полет.
После этого птенцы стали быстро совершенствоваться в искусстве парения над землей, и вскоре небеса наполнились их хриплыми криками. Они с наслаждением кружили и кувыркались в воздухе. Оперение их приобрело блеск и стало совершенно черного окраса с чудесным радужным отливом. А когда птенцы летели, крылья их издавали сильный сухой звук, похожий на шелест ветра в тростниках. Торак отчего-то испытывал зависть, глядя на них, — словно и он тоже когда-то умел летать, но больше уже никогда не взлетит.
Однажды утром птенцы взмыли в небо и не вернулись.
«Ладно, — сказал себе Торак, — это не важно, пусть летят». Он поставил силки — это было одно из его вновь обретенных умений — и съел несколько ягод, позаботившись о том, чтобы несколько штук оставить на камне в качестве подношения кому-то. Вот только кому?
Торак скучал по воронам. Он вспомнил, как они называются. Он, пожалуй, даже полюбил их. И потом, эти воронята по-прежнему напоминали ему… Кого? Он никак не мог вспомнить, кого именно, но знал, что это был кто-то очень хороший.
В сумерках он проверил силки, поставленные накануне. Ему повезло: туда попалась какая-то водяная птица — названия он не помнил. Торак разжег костер и поджарил ее на угольях, но съесть ее целиком не решился: оставил немного.
И вдруг услыхал знакомое карканье, сильный ритмичный шелест крыльев: воронята спустились к нему, шлепнувшись прямо на плечи и с силой в них вцепившись.
Торак даже охнул — когти у них были острые! — и поспешил стряхнуть птиц с себя. Но он был страшно рад, что они вернулись.
В ту ночь друзья устроили настоящий пир. Воронята — которых он назвал Рип и Рек — так наелись, что отяжелели и не смогли взлететь, так что Тораку пришлось отнести их в гнездо.
После того как они уснули, он еще посидел у озера, глядя, как над водой носятся с криками молодые стрижи; потом мимо пролетел, точно зеленая молния, дятел; рыжая белка перемахнула с одной ветки на другую, желая выяснить, не поспели ли лесные орехи. Взошла луна. Из Леса вышел бобер, бросил на Торака настороженный взгляд и как ни в чем не бывало принялся грызть ствол молодой ивы. Деревце вскоре рухнуло, бобер отгрыз от него ветку и поплыл куда-то вверх по ручью, не выпуская ветку из зубов.
Впервые за много дней Торак чувствовал себя почти счастливым. Рана на груди, похоже, начинала, наконец, заживать, и страха особого больше не было. Торак понимал, что вспомнил еще далеко не все, но мир вокруг вновь начинал обретать смысл.
Озеро успокоилось, точно уснуло. Лес тоже затихал, укладываясь спать до скорого летнего рассвета.
Торак почувствовал, что на него кто-то смотрит, и быстро оглянулся через плечо.
Из чащи на него смотрели хорошо знакомые янтарные глаза.
Он вскочил.
И серая тень волка тут же исчезла среди деревьев.
Глава двадцать вторая
У волка не может быть две стаи.
Теперь Волк сполна вкусил горечь этого утверждения. Он не мог ни есть, ни спать, ни наслаждаться хоровым пением вместе с другими волками. С того ужасного мгновения, когда Большой Бесхвостый Брат укусил его прямо в морду своим Ярким Зверем, отчаяние и тоска следовали за ним повсюду, куда бы он ни пошел.
Вот и сейчас Волк бежал через Лес, и рядом с ним бежала мучительная ревность.
Зачем Большому Бесхвостому эти вороны?
Волки и вороны иногда играют вместе, а иногда даже помогают друг другу во время охоты, но они не из одной стаи.
Когда Волк добрался до Логова, стая уже вернулась с охоты, волчата были накормлены и мирно спали. Волк подбежал к вожаку и его самке, коснулся их носом в качестве приветствия, и все волки разошлись по своим местам, чтобы немного вздремнуть до рассвета. Белая Лапа, нянчившая в Логове детенышей, вышла, чтобы проверить, нет ли поблизости рыси, или медведя, или бесхвостых, которые часто плавают по Большой Воде, и Волк прилег у входа в Логово, чтобы постеречь волчат, пока ее не будет.