С чего стоит начать разговор о долгах? Колеблющаяся около нуля норма сбережений – это прекрасный повод оставаться в долгах как в шелках, под хмельком и в бедственном материальном положении. Знаете ли вы, что задолженность по кредитной карте у типичного американского потребителя [6] составляет более 3 тысяч долларов, а у типичного американского домохозяйства превышает 8 тысяч. Причем эти цифры не учитывают задолженности по ипотеке (в среднем составляющей около 5 тысяч долларов) и по автокредиту за машину среднего класса. Побуждаемые на каждом шагу потреблять как можно больше, мы тратили все до последнего цента и беззастенчиво пользовались кредитными лимитами на нескольких платежных картах. А во времена надувающихся пузырей недвижимости и рынка использовали кредиты под залог недвижимости и субстандартные ипотеки, чтобы не дать кредиторам сорваться с крючка. Каждый ресурс мы оценивали с точки зрения его кредитного потенциала и, сказать по правде, добились значительных успехов к концу этой увлекательной игры. В наше время объявивших о банкротстве больше, чем выпускников университетов [7] . И дальше будет только хуже. В соответствии с показаниями Счетчика национального долга США [8] , государственный долг по состоянию на 27 августа 2008 года составлял 9 624 855 389 454 доллара и в течение предыдущего года возрастал на 1,85 миллиарда долларов в день. Таким образом, на каждого гражданина США приходится долг в 31 500 долларов. Чьи это долги? Наши. (И как мы собираемся по ним расплачиваться?)

Джеффри Колвин недавно писал в журнале Fortune: «Мы добились этого, раздув пузырь доткомов, а сейчас продолжаем раздувать пузырь недвижимости. Наконец, вполне возможно, мы уже приближаемся к взрыву наиболее неприятного пузыря из всех – пузыря жизненных стандартов» [9] .

Хотя парадоксальная культура потребления диктовала необходимость контролировать сумму долга и вкладывать деньги в недвижимость, которую впоследствии можно будет продать по более высокой цене, однако авторы этой книги и сторонники изложенной в ней концепции не соблазнились этой, казалось бы, очевидной перспективой. И неважно, что многие крутые и продвинутые парни в открытую заявляли нам, что мы просто сошли с ума, раз не желаем провернуть такое выгодное дельце. Мы просто стремились откладывать часть дохода и попутно выяснили, что отказ от культуры гиперпотребления таит в себе множество преимуществ, в том числе куда меньший уровень стресса, больше свободного времени и более счастливую жизнь. Ах, ну да, и конечно же, избавление от долгов. Иногда эти долги составляют шестизначную цифру и накапливаются быстрее, чем можно было бы себе представить.

Наиболее бедные 80 % населения в США ощутили очень незначительное увеличение своих доходов с 1970-х годов. Однако разрыв в благосостоянии между группами населения с высоким и низким уровнем дохода резко возрос. По сути дела, в этом столетии мы наблюдаем наиболее быстрый с 1920-х годов рост разрыва в уровне доходов [10] . Сегодня средний топ-менеджер в США за один день зарабатывает больше, чем средний рабочий за год. Мы констатируем этот факт не для того, чтобы разжечь зависть к богатым и потребовать адекватную долю общественного пирога для бедных. Скорее, мы делаем это для того, чтобы подчеркнуть, что в то время как абсолютная бедность лишает самого необходимого наше тело, относительная бедность – быть намного беднее, чем люди, которые не умнее нас и не больше нашего стремятся работать, – заставляет нас чувствовать неудовлетворенность тем, что мы имеем в жизни, и при этом неважно, каково наше благосостояние. Это разрушает общество и психику, подрывает нашу веру в справедливость, честность и нашу надежду на лучшее. Это делает нас бедными посреди богатств. Мы чувствуем себя забытыми, одинокими [11] и в большей мере склонны отказаться от мечты когда-нибудь жить лучше, чем наши родители.

Хотя существует много книг, более точно раскрывающих экономические реалии, «Кошелек или жизнь?» помогает выйти из этой конкурентной игры и прагматично оценить, что именно способно сделать нашу жизнь лучше. Мы перешли от сравнения себя с другими к выявлению наших реальных нужд и желаний. Мы переключаемся с «больше» на «достаточно» и в итоге получаем больше таких вещей, которые за деньги купить нельзя. Они бесценны.

Если работа по найму – единственный способ добыть деньги, медицинскую страховку и уважение окружающих, то, конечно, ее наличие становится критически важным. Но в США найти хорошую работу сейчас труднее, чем когда-либо. Промышленность, исследования и разработки, и даже сервисные отрасли мигрировали в страны с более низкой оплатой труда; научная степень уже не гарантирует ее обладателю постоянной занятости. В книге «Кошелек или жизнь?» подвергается сомнению связь между состоянием экономики и наличием у вас работы, необходимой для выживания. Эта книга раскрывает другие аспекты занятости, обеспечивающие куда более широкие возможности получения дохода, безопасности и обеспечения ваших нужд. Работа остается важной составляющей вашей жизни, но перестает быть ее центром и смыслом, равно как и перестает забирать большую часть вашего времени – вместо этого высвобождается время для общения с семьей, друзьями, развлечений и, конечно же, сна!

Разумеется, далеко не во всех странах стоимость жизни одинакова, но в качестве общей закономерности можно выделить тот факт, что она повсеместно растет. В Соединенных Штатах темпы роста расходов на охрану здоровья (которую я имею обыкновение называть охраной болезней, поскольку в действительности эта система не делает ничего, чтобы сохранить наше здоровье), по всем имеющимся оценкам, превышают темпы роста инфляции и прочих статей бюджета. Например, за период после 2000 года средняя сумма выплат сотрудников на покрытие стоимости медицинского полиса, предоставляемого компанией, возросла на 143 %. За тот же период расходы работодателей на те же цели увеличились вдвое, притом что суммарный темп прироста инфляции составил 24 %, а суммарный прирост заработной платы – 21 % [12] . Расходы на продовольствие также возрастают, в первую очередь из-за роста цен на топливо, что влияет на себестоимость на всех этапах производства продуктов – обработки почвы, сеянии, удобрении почвы, сборе урожая и отправке продуктов в супермаркет. Сейчас мы наблюдаем со стороны за попытками правительства решить проблему этих «черных дыр» в бюджете домохозяйств, но, может быть, и рядовые граждане могут что-то предпринять? Читатели нашей книги уже значительно продвинулись к новому стандарту жизни – жить лучше при меньших расходах, – который предполагает разумную покупку продуктов, и одежды, и машины, и жилья, и приобретение медицинской страховки, и… Да практически всего, что необходимо. Они активно используют рекомендации, приведенные в главе 6, и еще более успешно разрабатывают свои собственные. Участники Программы финансовой независимости (т. е. люди, добившиеся финансовой независимости, целостности и глубокого понимания финансовых проблем путем последовательного прохождения девяти шагов, описанных в этой книге) далеки от того, чтобы скаредно экономить или отказываться от тех или иных проектов ради того, чтобы сберегать. Они совершенно уверены, что обладают достаточными знаниями и навыками, чтобы преодолеть любые скачки цен и рост инфляции.

Не стоит беспокоиться, если у вас соловеют глаза при одном упоминании о денежной политике или Федеральной резервной системе. У меня такая же реакция. Но в скучнейшей науке экономике существуют две проблемы, с которыми читатели нашей книги, сумевшие трансформировать свои взаимоотношения с деньгами, справляются куда лучше.

Первая проблема состоит в том, что Министерство финансов США не просто печатает деньги и выпускает их в обращение. Банки предоставляют кредиты за счет денег, которых у них по большей части нет в наличии, – можете себе представить подобное?! – именно таким образом в обращении появляются новые деньги. От банков требуется иметь в хранилище лишь часть тех денег, которые они дают взаймы. Остальная часть суммы кредитов обеспечивается не чем иным, как предположением, что экономика будет постоянно расти и, следовательно, люди смогут вернуть кредит с процентами.

Вторая проблема состоит в том, что Министерство финансов не имеет никакого обеспечения под денежную эмиссию. С тех пор как в 1971 году Никсон отказался от «золотого стандарта», больше не существовало ни золота, ни какого-то другого ресурса, в который можно было бы конвертировать деньги. Наши деньги – так называемые бумажные деньги, т. е. держащиеся лишь на доверии граждан. Мы все убеждены, что деньги чего-то стоят, и это поддерживает их курс.

По этой причине очень рискованно зависеть исключительно от денежной экономики в удовлетворении своих потребностей. Если мы считаем, что деньги равны благополучию, или безопасности, или успеху, то оказываемся во власти экономических и денежных факторов. Мы храним наши сокровища там, где, как сказано в Евангелии от Матфея, «моль и ржа истребляют» [13] их. Но те, кто проделал все девять шагов, рекомендованных в этой книге, знают, что может быть иначе. Они знают, что им требуется достаточно денег, чтобы иметь вещи, производимые в денежной экономике (например, автомобили или бытовую технику), но помимо этого у них есть и другая валюта: совместное использование предметов быта в коммуне, навыки «сделай сам», а также творческий подход к решению проблем с имеющимися ресурсами. Один из постулатов этой книги – финансовая независимость, но это не означает просто быть богатым. Это означает освободить свое сознание от постулатов потребительской культуры и идеи о том, что вам придется «покупать» свой путь в этой жизни.

Несмотря на все свои недостатки, система социального страхования в какой-либо форме все-таки должна существовать, хотя возраст выхода на пенсию и дальше будет увеличиваться. Поскольку представители поколения беби-бума (в том числе и я) утверждают, что в наше время 60 лет – это то же самое, что раньше 40, то это в какой-то мере оправданно, хотя, конечно, выход на пенсию в 82 вместо 62 – некоторый перебор. Но что можно сказать по поводу пенсий?

Корпорации в наше время постепенно переходят от «фиксированных выплат» (гарантированные ежемесячные отчисления в зависимости от уровня заработной платы и трудового стажа, выплачиваемые компанией до конца жизни сотрудника) к «фиксированному вкладу» (часть вашей заработной платы, которую вы можете перечислить на свой пенсионный счет). При помощи этого несложного фокуса риск переносится с компании на сотрудника. С 1978 года и до нынешнего времени количество пенсионных планов с фиксированными выплатами сократилось со 126 041 (что составляло 41 % от их общего числа в частном секторе) до 26 тысяч [14] . В соответствии с данными Бюро статистики труда США, лишь 21 % работников в частном секторе имеют пенсионные планы с фиксированными выплатами [15] . В результате в нашей стране существуют обоснованные сомнения в способности лиц пожилого возраста финансово обеспечить увеличившуюся продолжительность жизни, что стало возможным за счет улучшения качества медицинского обслуживания.