Шрифт:
Не только человек адаптирован ко Вселенной, но и Вселенная адаптирована к существованию человека (р. VII).
Здесь возникает множество проблем. Вот одна из них, сформулированная авторами книги в разделе 4.7 [ibid.] [144] :
Люди имеют привычку усматривать в природе больше законов и симметрий, чем существует на самом деле…
Естественным следствием тенденции перехода от многих законов природы к немногим является неизбежный вопрос: А существуют ли в природе вообще какие-либо законы? Возможно, полная анархия на микроскопическом уровне есть единственный закон природы? Будь это хотя бы частично справедливо, могли бы произойти интересные сдвиги в сторону традиционных антропных аргументов, апеллирующих к случайным совпадениям жизнеобеспечивающих законов Природы и числовых значений безразмерных констант физики (с. 255–256).
144
Раздел 4.7 предваряется эпиграфом из Уилера:
Нет никакого другого закона, кроме закона, что нет никакого закона (с. 255).
Итак, мы видим, что современные представления о космической роли Числа готовы разрушить наш образ мироздания.
Антропный принцип ставит перед нами множество трансвселенских вопросов. Но зачем их задавать, если на них нельзя дать ответа?
Вернемся к обсуждению доступного.
Отметим прежде всего то, что мы не можем представить себе время и пространство вне Числа. Вне Числа эти две априорные формы чувственного созерцания (термины Канта) оставались бы пустыми. Восприятие нами Мира не могло бы состояться – мы остались бы на уровне дочеловеческого квазисознания.
Естественно, что развитие науки оказалось предопределенным готовностью обращаться к Числу. Так было с математикой – ее основным понятием оказалось Число. Так же было и с физикой, опирающейся на представление о поле, задающемся Числом. Иное положение создалось в биологии. До сих пор она остается слабо теоретизированной. В ней нет достаточно разработанного представления о биологическом поле и, следовательно, нет должного обращения к Числу [145] .
145
Это связано прежде всего с тем, что таксоны организмов до сих пор описываются дискретно, а не размыто. «Знакомство с таксономией в других областях приводит к гипотезе: таксоны вероятностной природы – не исключение и не итог дефектов познающего ума, а правило и имманентное свойство Мира» (из гл. I, написанной в соавторстве с С.В. Мейеном в книге: Nalimov V.V., 1982. Realms of the Unconsсious, p. 7; в русском варианте – [1995, с. 18]).
Так же обстоит дело и в психологии. Я попытался разработать метрически ориентированный (вероятностный) подход к пониманию смыслов. Но психологи не восприняли эту концепцию. На Западе отказались напечатать мою книгу Спонтанность сознания [1989], ссылаясь на то, что в ней слишком много математики. Но возможно ли в той или иной научной дисциплине обращаться к Числу, не опираясь на математические представления? [146]
Теперь несколько слов о природе Числа. Вещи существуют сами по себе, не будучи исчисляемы. Число, даже натуральное, – это понятие, исчисляемое наблюдателем. В своем простейшем проявлении натуральное Число отвечает на вопрос, задаваемый наблюдателем: «Сколько вещей определенного типа находится здесь?» Еще отчетливее проявляется семантическая природа Числа, когда мы оказываемся готовыми расширить это понятие, вводя отрицательное, рациональное, иррациональное, комплексное, трансцендентное, кардинальное, трансфинитное Число.
146
Правда, ранее в США была издана моя небольшая книга Space, Time, and Life. The Probabilistic Pathways of Evolution. Philadelphia: ISI Press, 1985, 110 p. Но получила ли она достаточный отклик? (На русском языке она вышла впервые спустя четырнадцать лет под своим названием – Мир как геометрия и мера в составе данной книги – прим ред.)
Сказанное здесь иллюстрируем «профессорским» анекдотом:
Профессор входит в аудиторию. Там никого нет. Он, как положено, начинает читать лекцию. Приходят двое – профессор радуется. Неожиданно выходят пятеро. Профессор грустно думает: «Придут еще трое, и опять никого не будет».
Это формально вполне допустимое, но в то же время метафорическое описание того, что происходит в душе профессора. Не так ли выглядят и наши модели, опирающиеся на числовое видение Мира?
Обратим внимание на то, что в наши дни представления Канта о природе чистого разума могут быть дополнены Числом, являющимся – так же, как время и пространство – a priori данной формой созерцания чувственного опыта [1994] [147] .
147
Эта тема подробно разработана в моей статье Self-Organization as a creative process: philosophical aspects. In: On Self Organization. Berlin: SpringerVerlag, 1994, p. 270–279.
Но что же можно сказать теперь о фундаментальных константах антропного принципа? Оказывается, что физический Мир организован Числами, природа которых семантична. Чтобы согласиться с этим утверждением, нужно признать, что во Вселенной существует какая-то форма сознания, не осмысленная нами. Или, иначе, придется признать, что наше видение Мира далеко от реальности. Но что такое реальность? Кто может ответить на этот вопрос? Человеку издревле свойственно было воспринимать реальность через мифы.
Но вернемся к наукометрии. Чего мы ждем от нее в ближайшем будущем?
Я думаю, что наукометрия должна будет расширить сферу своей деятельности. Это значит, что она должна стать метрической герменевтикой, задачей которой будет числовое осмысление всех текстов, созданных человеком. Думается, что можно было бы осуществить метрический анализ не только философских работ, но и религиозных текстов – как основополагающих (исходных), так и теологических. Идя таким путем, мы сможем лучше осмыслить нашу культуру, которую отличают расщепленность и изолированность ее составляющих.
Нашу деятельность затрудняет непрерывно нарастающий избыток текстов, порождаемых культурой. Как справиться с этим? Взяв в руки новую книгу, я обращаю внимание прежде всего на библиографию и индексы – авторский и предметный. Но не всегда этого достаточно, так как индексы часто бывают плохо сделаны. Может быть, разумнее было бы снабжать книги диаграммой, отражающей частоту употребления важных для данной книги слов и демонстрирующей связи этих слов друг с другом [148] . Аналогичная диаграмма может быть составлена и для цитируемых авторов. Было бы также важно разработать диаграммы, показывающие связь слов-терминов той или иной смысловой области в языках разных стран. Это позволило бы в определенной мере преодолеть трудности понимания, вызванные языковыми различиями. Образец такой диаграммы показан на прилагаемой схеме:
148
Мне рассказывали, как в доперестроечном прошлом был составлен частотный словарь главного философского труда В.И. Ленина Материализм и эмпириокритицизм. Словарь произвел удручающее впечатление. Работа была немедленно засекречена и уничтожена – не удалось получить ни одного экземпляра. Так охранялась господствующая идеология.