Нерешительно поднялось несколько рук.

— А теперь, — продолжал член Совета от Великих Озер, — я прошу поднять руки тех, кто убежден в правильности собственного мнения.

Поднятой осталась лишь рука члена Совета от Патагонии.

— Браво! — воскликнул Ремберт от Озер. — Я должен был догадаться, что вы уверены.

Вынув изо рта сигару, представитель от Патагонии рявкнула:

— Каждый дурак это знает! — и вернулась к своему вышиванию.

Ей уже перевалило за сто, и она была единственной дикорожденной во всем Совете. И вот уже более полувека избиратели неукоснительно подтверждали ее полномочия. Хотя зрение у нее мало-помалу слабело, однако зубы по-прежнему оставались своими, только с каждым годом все больше желтели. Морщинистое лицо цвета красного дерева свидетельствовало больше об индейской, чем о кавказской крови. Многие из членов Совета потихоньку признавались, что побаиваются ее.

— Карвала, — обратился к ней Ремберт, — может быть, вы сэкономите наши усилия, предложив готовый ответ?

— Ответа я вам предложить не могу — да если бы и предложила, вы бы мне не поверили. — Секунду помолчав, она добавила: — Пусть мальчик поступает как ему нравится. Он все равно так и сделает.

— Вы поддерживаете предложение брата Мордана или возражаете против него?

— Поддерживаю. Хотя не думаю, что вы сумеете подступиться к делу с правильной стороны.

Наступила короткая пауза. Каждый из присутствующих торопливо пытался припомнить, когда — если такое вообще хоть раз было — Карвала оказывалась в конечном счете не права.

— Мне совершенно очевидно, — заговорил Ремберт, — что единственно разумная личная философия, основанная на представлении о нашей полной и окончательной смертности — это философия гедонизма. Гедонист может получать от жизни наслаждения самыми тонкими, непрямыми, сублимационными методами — однако наслаждение должно быть его единственной разумной целью, сколь возвышенным ни казалось бы его поведение. С другой стороны, если жизнь представляет собой нечто большее, нежели видимый нам короткий промежуток — это открывает безграничные возможности для развития негедонистических воззрений. Объект исследования, таким образом, представляется мне заслуживающим внимания.

— Даже если ваша точка зрения справедлива, — заметила женщина, представлявшая Северо-Западный Союз, — в нашей ли компетенции заниматься этим? Наши функции и полномочия ограничены, Конституция запрещает нам вмешиваться в сферу духовной жизни. Что вы думаете по этому поводу, Иоганн?

Член Совета, к которому она обратилась с этим вопросом, был среди них единственным религиозным деятелем, Преподобнейшим Посредником для нескольких миллионов своих единоверцев к югу от Рио-Гранде. Его политическая карьера была тем более удивительной, что большинство его избирателей не принадлежало к этой конфессии.

— На мой взгляд, конституционные ограничения в данном случае неприменимы, Джеральдина, — отозвался он. — То, что предлагает брат Мордан, является чисто научным исследованием. Результаты его могут приобрести значение для духовной жизни в случае, если работа приведет к положительным результатам. Однако беспристрастное изучение проблемы в любом случае не является нарушением свободы вероисповедания.

— Иоганн прав, — заметил Ремберт. — Объектов, неуместных для научного исследования, не бывает. Мы слишком долго считали обращение к этой области монопольным правом вам подобных, Иоганн. Самый серьезный в мире вопрос был оставлен на усмотрение догадок или веры. Пришло время ученым либо заняться им — либо признать, что наука не больше чем пересчитывание камешков.

— Действуйте, — поощрил его Иоганн. — Мне интересно, чего вы добьетесь — в лабораториях.

Хоскинс Джеральдина посмотрела на него.

— Интересно, Иоганн, в каком положении вы окажетесь, если исследования выявят факты, противоречащие положениям вашей веры?

— Это вопрос, — невозмутимо отозвался тот, — который я должен буду разрешить наедине с собой. Данного Совета он не касается.

— Полагаю, — заметил спикер, — можно перейти к предварительному голосованию. Мы знаем, что некоторые поддерживают предложение брата Мордана. Высказывается ли кто-нибудь против?

Ни одна рука не поднялась.

— Воздерживается ли кто-нибудь от выражения мнения?

И снова не поднялась ни одна рука — лишь один из членов Совета нерешительно шевельнулся.

— Вы хотели что-то сказать, Ричард?

— Пока — нет. Я поддерживаю предложение, но хотел бы позже о нем поговорить.

— Очень хорошо… Решение принято единогласно. Кандидатуру организатора проекта я представлю собранию позже. Теперь вы готовы, Ричард?

Чрезвычайный член Совета, представитель странствующих и путешествующих, полномочия которого не ограничивались каким-либо избирательным округом, кивнул.

— Намеченные исследования слишком локальны.

— Да?

— В качестве средства убедить Гамильтона Феликса сотрудничать с государственными генетиками они вполне достаточны. Но ведь теперь мы принимаем программу ради нее самой. Это так?

Спикер обвел взглядом зал — кивнули все, кроме престарелой Карвалы, казалось, совершенно не заинтересованной ходом обсуждения.

— Да, это так.

— Тогда мы должны исследовать не эту единственную философскую проблему, но весь комплекс. И по тем же причинам.