Сначала в Шалую-Шальву припожаловали приказчики, доверенные, агенты, а потом и сами лесопромышленники. Платон отказался разговаривать с ними. Да и не о чем. А Штильмейстер желал встречи. И на первой же из них, после предварительного разговора, который можно назвать разговором для узнавания друг друга, Георгий Генрихович вбил первый клин.

— Я с удовольствием бы продлил с вами отношения, но не могу, — ответил он первому, отрекомендовавшемуся Поповым.

— Почему?

— Вас уличают в надувательстве.

— Меня в надувательстве? Как можно? Кто наклеветал?

— Это вы узнаете на суде, если до него дойдет дело. А оно не может не дойти. Улики очень убедительны. Называют места, число десятин, количество плотов и чуть ли не число бревен, которые вы, говоря без смягчений, украли, — явно выдумывал Штильмейстер,

— Да как вы...

— Пожалуйста, не возвышайте голос. В вашем положении этого не следует делать... Разве я говорю, что вы вор? Это говорят те, кому вы, может быть, недоплатили или с кем-то что-то не поделили...

— Конечно, лес темный товар. И могло быть всякое... Не ситец. Аршином не вымеряешь. Да и на аршин тянут...

— Вот мне и хочется знать, сколько вы натянули... Я понимаю, что сразу на этот вопрос трудно ответить. Вы многое забыли. Не один же год вы натягивали... Вспомните. Подумайте и верните принадлежащее не вам. Тюрьма, даже улучшенная, такая, как пермская, останется тюрьмой.

—? За что же тюрьма... Георгий Генрихович?

— Вы опять, господин Попов, разговариваете со мной громко. Тише. В вашем положении я бы разговаривал ласковым шепотком. Вы говорите, за что тюрьма? Слушайте. Если десять свидетелей подтверждают, что вами украден лес со ста десятин, и называют каких, не думаете ли вы, что суд присяжных оправдает вас?

— Допустим. Уличили клеветники...

— Все десять клеветники?

— Допустим, нет. Заставят уплатить, и вся недолга.

— Уплатить за кражу, за нарушение священного закона собственности...

У Попова забегали глаза. Штильмейстер заметил это.

— Не будем терять время. Подумайте, вспомните и назовите сумму, которую вы наличными должны вернуть наследнице.

Штильмейстер встал. Подал руку. Попов не уходил. Штильмейстер открыл дверь.

На очереди был второй.

С ним повторилось, но более уверенно, то же самое.

— Завтра жду. Я утомлен. У меня встреча с главой фирмы. Идите же, господин Тощаков. Я не могу заставлять ждать меня лошадей. Я с уважением отношусь к животным.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Наутро они пришли в той же очередности. Попов задиристо спросил:

— Сколько, господин Штильмейстер?

— Вам лучше об этом знать, сколько. Воровали вы, а не я.

— Десять!

— Десять? — удивился Штильмейстер. — Как вам не стыдно!

— Сколько же еще?

— Вон! — указал он на дверь. — Вы разговариваете со мной как барин с извозчиком. Сто!

— Сто? — попятился Попов. — За сто лет на сто тысяч рублей самый отпетый ворюга из ворюг в лесу не украдет.

— Может быть, и не украдет, зато отучится воровать. Избавление от тюрьмы всегда стоит дороже преступления. Я не могу долго держать посетителей.

— У меня нет наличных...

— Есть векселя. Пройдите в главную бухгалтерию, к господину Потоскуеву. Я ему сообщу по телефону, и он...,

— В бухгалтерию, а не вам, Георгий Генрихович.

— Очень сожалею, господин Попов, что всякое лицо вы принимаете за зеркало...

Второй «налим», Тощаков, сорвался с крючка. Вместо главной бухгалтерии он умчался на станцию. Это взбесило Георгия Генриховича, вошедшего во. вкус «клиновыбивания». Он позвонил приставу. Перед отходом поезда станционный урядник подошел к Тощакову:

— Вы позабыли уплатить за комнату в гостинице.

Тот вынул десять рублей:

— Прошу прощения... Уплатите за меня, сделайте одолжение.

— Не могу-с.

— Но не опаздывать же мне..,

Тощакова повезли в пролетке. Дорогой урядник ему объявил:

— Не желая позорить вас при пассажирах на станции, я для отвода сказал про комнату. А недоплата у вас за другую меблировку, так что прошу вас к господину Штильмейстеру.

— Зачем же вы уличили себя побегом и дали повод мне на суде сказать об этом? — спросил Штильмейстер.

— У меня нет таких капиталов, как у Попова. Я вполовине против него лес вырубал. Гляньте в контракты...

— Я и хотел половину. Разумеется, векселем. Кто же при себе возит такие суммы?

Штильмейстер в улучшенном виде повторил, как это нужно сделать.