– Глупая избалованная девчонка! О чем ты говоришь? Что у тебя получилось? Ты ведь хотела, чтобы твой отец убил меня?

– Да. Хотела.

– Убил, а убийство выдал бы за мой суицид на фоне потери жены и сына. Кстати, тоже твоя идея?

– Да. Это я придумала.

– А ничего у вас не вышло!

– Пусть у папы и не получилось, зато получится у меня.

Видимо, Евлалия в этот момент наставила на Филиппа имеющееся у нее оружие, потому что тот присвистнул:

– Будешь в меня стрелять?

– Буду.

– И ты не боишься, что тебя вычислят? Готова попасть в тюрьму, лишь бы только расправиться со мной?

– Как и ты, папочка, ты ведь тоже готов рисковать!

– Ну, мне уж либо пан, либо пропал. Оставлять за своей спиной такого врага, как ты, моя девочка, я не собираюсь.

– Так что… стреляемся?

– Погоди, – поспешно произнес Филипп. – Не так быстро.

– А чего ждать? Или струсил?

– Вне зависимости от того, кто уцелеет, второй рискует оказаться за решеткой. На сей раз у тебя ведь нет моей предсмертной записки?

– Она и не пригодилась бы. Выстрел с расстояния трудно спутать с выстрелом, сделанным в упор. Экспертов не проведешь.

– Согласен. И нам нужно придумать иное решение проблемы.

– Какое?

Филипп помолчал, а потом произнес:

– В любом случае, тут нам с тобой стрелять нельзя. Выстрелы неизбежно услышат, прибегут и задержат везунчика, оставшегося в живых.

Евлалия взвесила слова Филиппа в уме, а потом уже другим, деловитым, тоном спросила у него:

– Что ты предлагаешь?

– Отойдем от дома подальше. Там вдалеке от дома можно будет закончить наш спор. И кто бы ни уцелел из нас двоих, у него будет шанс убраться с места преступления прежде, чем туда нагрянут остальные.

– Хорошо. Но если ты думаешь, что мне не хватит духа, чтобы в тебя выстрелить, а потом добить, то ты очень ошибаешься.

Филипп не ответил. Кажется, в отношении Евлалии он испытывал схожие чувства. А затем Инга услышала, как шаги этих двоих начинают удаляться от нее. Как и собирались, Филипп с дочерью вышли из дома и пошли по дорожке, ведущей через сад к озеру и дальше к лесу. Места там были достаточно безлюдные, чтобы можно было расправиться с кем угодно.

Отец с дочерью скрылись из виду, а Инга все еще стояла, не в силах пошевелиться, потрясенная до нельзя.

Получается, что Залесный арестовал невиновных. Наташа не убивала Настю. Настю убил ее муж – Филипп. А Евлалия подговорила Михаила, чтобы тот застрелил Романа. И ружье для него приготовила. Это не дядя Вова и не пьяная Наташа утащили карабин Вани, находящийся у Насти в спальне, оружие забрала Евлалия. И забрала она его с далеко идущей целью – снабдить своего уголовника-батю настоящим оружием в их общей борьбе за деньги Филиппа.

Раньше мать и дочь ограничивались тем, что с помощью Михаила держали Филиппа в повиновении и находились у удачливого и предприимчивого мужчины на иждивении. Но как только Филипп попытался изменить правила игры, женщины решили его наказать. Настя ведь тоже вытребовала у дяди Вовы ружье не просто так. У нее явно были какие-то планы на этот счет. Она тоже собиралась прикончить Филиппа. Вот только Филипп опередил свою жену, придушил ее, и вся недолга. Так что воспользоваться ружьем Насте не пришлось. Но зато им воспользовалась ее дочь. И теперь, судя по всему, Евлалия хочет повторить деяние своего родного отца. Тот стрелял в Романа, она собирается пристрелить Филиппа.

Впрочем, и у Филиппа возникло желание избавиться от падчерицы, как он уже избавился от ее матери.

– Откуда взялось столько оружия? – спохватилась Инга. – Два ствола у них и еще то ружье, которое было у Михаила во время драки в лесу.

Но, видимо, противостояние между этими двумя противоборствующими сторонами, с одной стороны – Михаил, Евлалия и Настя, а с другой – Филипп и Роман, зашло уже столь далеко, что они перестали стесняться в выборе средств и были готовы стрелять, резать и душить без всякой жалости.

– Неужели эти двое и впрямь станут стреляться?

Инге даже стало нехорошо. А ведь и впрямь станут!

Ни в коем случае нельзя этого допустить! Надо им во что бы то ни стало помешать. Довольно смертей и трупов! И подхватившись, Инга бросилась бежать по той дорожке, по которой чуть раньше ушли Филипп с Евлалией.

В предрассветном тумане стволы деревьев казались расплывчатыми и нечеткими. Пробираясь между ними и не будучи уверенной, что двигается в правильном направлении, Инга очень жалела, что не заявила о своем присутствии сразу же, как только услышала голос Евлалии. Возможно, тогда дело и не зашло бы так далеко. Не стали бы Евлалия и Филипп выяснять отношения при посторонних, отложили бы дуэль до более подходящего часа. Или вовсе бы впоследствии забыли про нее.