– Вот оно что?.. – Расул, с улыбкой выслушавший гневную отповедь Барса, посерьезнел. – Нет, такие вопросы – извини – не ко мне. Попробуй спросить у него.

С этими словами Расул указал рукой куда-то Барсу за спину.

Эдик расположился на корточках у давно погасшего костра. В отличие от сияющего новым обмундированием Расула, выглядел он, мягко говоря, неважно: куртка – та, в которой его и похоронили – вся в свежей крови и к тому же еще и перепачкана землей, на лице – ни кровинки, и только улыбка точно такая же, как и всегда.

– Вот, восстал из мертвых, – Эдик радостно помахал рукой, – чтобы нагнать ужаса на драгоценного сатрапа. Ты уж меня извини за такой нелицеприятный вид.

– Да какая разница, – Барс пожал плечами. – Это ж мое персональное безумие. Тебя ведь здесь на самом деле нет.

– Я очень даже есть, – Вассерман обиженно насупился, но тут же снова улыбнулся до ушей. – Ты же понимаешь, зачем я тут?

Барс кивнул и на всякий случай оглянулся назад на Расула, но того на прежнем месте уже не было.

– Хорошо, – продолжил Эдик. – На самом деле, ничего особо умного я тебе не скажу. Могу только повторить слова джигита: собери волю в кулак и героически превозмогай. Ты можешь, я же знаю. Я ведь очень на тебя рассчитывал все это время – без тебя меня сожрали бы в десяти шагах за гермозатвором.

– Отлично, – Барс глухо усмехнулся. – И куда тебя все это привело?

– Достаточно далеко, если ты не заметил, – Эдик многозначительно поднял вверх окровавленный палец. – И я тебя ни в чем не обвиняю, что характерно. Ты не можешь спасти всех и каждого даже при всем твоем сатрапьем могуществе. Ты вел нас, ты дал нам надежду – должны же мы, в конце концов, делать что-то и сами?

– Вы очень многое сделали, – согласился Барс. – Я даже не заметил, как ты стал настоящим бойцом. И моей заслуги во всем этом нет, ты сам справился.

– Спасибо, – поблагодарил Эдик, склоняя голову. – Я именно об этом: мы все делали то, что могли – просто ты мог чуть больше. Но основная разница между нами сейчас заключается в том, что мы-то сделать уже ничего не можем. А ты – можешь.

– Что я могу? – Барс пожал плечами. – Защищать кокон с девочкой?

– Именно! – с жаром воскликнул Вассерман, наклонившись вперед. – Да хотя бы потому, что она ребенок, и сама себя защитить не может. Знаешь, чего тебе не хватает?

– Чего?

– Веры! – Эдик резко вскочил на ноги. – И я сейчас не про то, что тебе нужно верить в полезность и необходимость того, что ты делаешь – хотя это тоже очень важно. Я про веру вообще, в глобальном смысле. Это все внутри, понимаешь? Не снаружи! – Вассерман принялся ходить туда-сюда, размахивая руками. – Конечно, всегда проще делать что-то потому, что тебе приказывают. Ну, там, суровый сатрап, например… Или, как в твоем случае – чувство долга. Надо идти вперед – и Барсик идет, надо вести за собой – и Барсик ведет. А когда получается, что вести некого, Барсик уже и не знает, что делать!

– И к чему ты все это клонишь? – Барс склонил голову набок. – Пытаешься доказать, что мое существование бесполезно? А то я не знаю.

– Дурак ты, – беззлобно выругался Эдик. – Сатрап, самый настоящий. Дуболом. Но умный, зараза, даже слишком. Все понимаешь, все предвидишь. А на хрена, спрашивается? Неужели нельзя просто жить дальше? Ради девочки, ради тех, кого ты еще встретишь… да ради того, чтобы вкусно пожрать хотя бы. С тебя еще, между прочим, простава, не забыл? Я, конечно, лично поприсутствовать не смогу, но за мое здоровье – изволь.

Барс промолчал. Спорить с покойником бесполезно в любом случае, да и возразить было, в общем, нечего. Оставались за Барсом долги, и немало их оставалось – и какая разница, живы ли те, кому он давал обещания? Но Эдик говорил не о долгах. Скорее о том, что можно обходиться и без них. О том, что всегда можно найти то, ради чего стоит жить. Уж что-что, а жить Эдик умел и любил – почти так же хорошо, как на эту самую жизнь жаловаться. Вкусная еда, втихаря выпитый коньяк, хорошая шутка – все у него шло на пользу, и Барс иногда даже завидовал Вассерману, умевшему вот так – без долга, без призвания, без тех, кому ты нужен. Просто жить, и все.

– Эх-х-х, – тяжело выдохнул Эдик. – Понял ты хоть что-нибудь? Ладно, можешь не отвечать. Вижу – не убедил. Вам, сатрапам, глобальную цель подавай, вы по-другому не можете. Спасать родную станцию, а лучше – все человечество, рисковать жизнью, – Вассерман рассмеялся. – А уж героически сломать себе шею – и вовсе счастье. Нет бы сидеть себе под землей да радоваться, что грибы хорошо уродились… А, ладно, отвлекся я что-то. Не о том речь.

– А о чем? – поинтересовался Барс.

– О том, дурилка ты картонная, – назидательно ответил Эдик, – что надо жить дальше, а не раскисать. Вот только ты от меня развернутых ответов не жди, я человек простой, институтов не кончал. Есть тот, кто получше меня объяснит. Но ты его особо не задерживай. Им там, – Эдик поднял палец, указывая на серое небо, – видать, тоже умники нужны.