– Через четыре года мы сможем носить высокие причёски, – мечтательно сказала Диана. – Вот Алисе Белл ещё только шестнадцать, а она уже зачёсывает волосы вверх! Но это рановато. Уж я дождусь, пока мне исполнится семнадцать!

– Если бы у меня был такой же крючковатый нос, как у Алисы Белл, тогда… Впрочем, нет, не буду никого осуждать! – решительно сказала Энни. – Я сравнила её нос со своим собственным, а это не скромно! Боюсь, я слишком горжусь формой своего носа. А ведь только однажды, сто лет назад, сказали, что он не так уж плох! Но этот комплимент столетней давности согревает мне душу, Диана! Ой, Диана, глядите, заяц! Давайте напишем о нём в сочинении? Мне кажется, что леса зимой так же прекрасны, как и в летнее время! Они такие белые и умиротворённые, словно спят и видят безмятежные сны.

– Ну и напишем, когда придёт время! – сказала Диана. – Но только не стану я писать о том лесе, через который мы пробирались в понедельник! Это было ужасно! Но думаю, мы можем написать о каком-нибудь вымышленном лесе. Именно это и имела в виду мисс Стэси!

– Ну, это и того проще! – заявила Энни.

– Для вас – да, ведь у вас такое богатое воображение! Но тем, у кого оно напрочь отсутствует, придётся нелегко. Вы уже, небось, написали какое-нибудь новое сочинение?

Энни кивнула, стараясь не выглядеть слишком самодовольной.

– Написала в понедельник вечером и озаглавила его так: «Ревнивая соперница; или Смерть не разлучила их». Прочла его Марилле, и она сказала, что всё это – чушь. Потом я прочла Мэтью, который пришёл в полный восторг. Все бы критики были такими, как он! Это очень грустная, сентиментальная история. Я плакала над ней, как ребёнок, когда писала. В ней рассказывается о двух красавицах, Корделии Монморанси и Джеральдине Сеймур. Они жили в одной деревушке и очень любили друг друга. Волосы Корделии были чёрные, как смоль, а очи её сияли, словно звёзды. Глаза же золотовласой Джеральдины напоминали две нежные фиолетовые фиалки…

– Разве бывают фиолетовые глаза? – с сомнением в голосе спросила Диана.

– Может быть, и нет. Я просто представила их такими. Мне хотелось чего-нибудь оригинального. А лоб у Джеральдины был словно из алебастра. Наконец-то вычитала, что это такое! Хорошо, когда тебе тринадцать. Знаешь куда больше, чем год назад…

– Ну, и что случилось с этими Корделией и Джеральдиной? – поинтересовалась Диана.

– Они росли вместе в любви и гармонии до тех пор, пока им не исполнилось шестнадцать лет. А потом в их родную деревню приехал Бертрам де Вере и немедленно влюбился в прекрасную Джеральдину. Он спас её, когда лошади вдруг понесли экипаж, и нёс красавицу целых три мили! Как вы понимаете, экипаж перевернулся… Ну, конечно, после этого он сделал ей предложение. Мне было сложнее всего представить этот момент! Ведь у меня нет опыта в подобных вещах… Я даже спросила Руби, как делают предложение. Она мне показалась компетентной в таких вопросах, так как столько её сестёр уже повыходило замуж. Руби рассказывала, как она спряталась в буфете, когда Малькольм Эндрюс сватался к её сестре Сюзанне. Малькольм заявил, что его отец отдаёт им ферму и важно спросил: «Дорогуша, что скажешь? Может нам покончить с одинокой жизнью этой осенью?» А Сюзанна ответила: «Ну, в общем, и не знаю даже. Посмотрим!» Их тут же обручили. Я-то сама не считаю такое вот предложение слишком романтичным. Так что пришлось моему воображению снова поработать. Всё произошло очень романтично: юный Бертрам упал на колени перед прекрасной Джеральдиной и объяснился ей в любви. Руби Джиллис заявила, что это не современно – падать на колени, – но мне всё равно. Так вот, Джеральдина произнесла длинную речь, которая заняла у меня целую страницу! Ну и попотела же я над этой речью, доложу я вам! Переписывала её пять раз. В общем, получился маленький шедевр! С моей точки зрения… Бертрам подарил ее алмазное кольцо и рубиновое колье, и сказал, что они поедут в Европу в свадебное путешествие. Он был сказочно богат, этот Бертрам де Вере. Но вот над молодой парой стали сгущаться тучи. Корделия сама тайно любила Бертрама и пришла в ярость, когда узнала о его помолвке с Джеральдиной и о колье с алмазным кольцом. Вся её любовь к Джеральдине превратилась в лютую ненависть, и она поклялась, что её свадьба с Бертрамом не состоится. Но она делала вид, будто преданно любит свою подругу. И вот однажды вечером они стояли на мосту над бурным потоком. Корделия думала, что они одни с Джеральдиной. Дико захохотав, она столкнула Джеральдину с моста в бурливые воды… Но Бертрам, оказывается, видел всё это. Он воскликнул: «Я спасу тебя, моя несравненная Джеральдина!» и прыгнул прямо в поток. Но, увы, он позабыл, что вовсе не умеет плавать, и они оба пошли ко дну, успев взяться за руки… Их тела нашли вскоре на берегу и похоронили в одной могиле. Погребение прошло очень эффектно, Диана! Не вижу особой романтики в «хэппи эндах», моя дорогая подруга! Корделия же сошла с ума от горя и окончила свой век в сумасшедшем доме. Там, думаю, она сполна искупила свою вину!

– Какая трогательная история! – воскликнула Диана, которая принадлежала к той же школе «критиков», что и Мэтью. – Как это вы сами придумываете такие душещипательные истории, Энни? Если б моё воображение хоть вполовину так работало, как ваше!

– Работайте над ним сами, и оно разовьётся, – посоветовала подруге Энни и продолжала весело: – У меня созрел один план, Диана! Что если мы с вами создадим клуб сочинителей и будем писать рассказы? Я вам немножко помогу поначалу. Вам нужно развивать своё воображение. Так, по крайнем мере, говорит мисс Стэси! Только не нужно направлять его «не в ту степь». Даже не в степь, а лес… Я поведала мисс Стэси об Охотничьих Угодьях…

Вот так и появился на свет клуб сочинителей. Создали его Энни с Дианой, к которым вскоре примкнули Джейн Эндрюс, Руби Джиллис и некоторые другие девочки, стремившиеся развить своё воображение. Мальчиков они не принимали, хотя Руби Джиллис и высказывалась за их членство в «клубе». Это стимулировало бы его работу, считала Руби… Каждая девочка должна была подготовить один рассказ в неделю.

– Это страшно интересно! – возбуждённо говорила Энни Марилле. – Вначале сочинительница читает в тишине свою историю, а все слушают. Потом открывается дискуссия. Но всё это мы сохраним в тайне для своих потомков. Мы все пишем под псевдонимами. Мой псевдоним – Розамунда Монморанси. У всех девочек неплохо получается. Руби Джиллис немного сентиментальна. Она просто помешена на любовных историях. Но в этих делах главное – не переборщить! А Джейн, наоборот, избегает этой темы, так как стесняется читать любовные рассказы вслух. У Джейн, вообще, лёгкое перо. А вот Диана просто начиняет свои истории сплошными убийствами. Она говорит, что не знает, что ей делать со своими персонажами, поэтому, избавляется от них таким немилосердным способом. Я всегда подбрасываю им какие-нибудь идеи, но ведь у меня в голове их миллионы!

– Всё это ваше сочинительство и гроша ломаного не стоит, – недовольно буркнула Марилла. – Забиваете свои головы ерундой да теряете драгоценное время, которое могло бы быть посвящено учёбе! Чтение всяких там романов – пустая трата времени, но ещё хуже, когда тратят время на их сочинительство!

– Марилла, но мы же пишем истории со смыслом! В них отражается мораль! – с жаром воскликнула Энни. – Мораль – великая вещь, как говорит мистер Аллан. Я прочла ему и миссис Аллан одну из своих историй, и они сказали, что в ней определённо есть мораль. Только они посмеялись над неудачными местами. Но уж лучше пусть смеются, чем плачут! Джейн и Руби почти всегда заливаются слезами, когда я дохожу до наиболее трогательных мест. Диана написала тёте Жозефине о нашем клубе, и та попросила, чтобы мы отослали ей парочку историй! Ну, мы и отобрали четыре самых лучших сочинения и послали ей. Недавно пришёл от неё ответ. Представляете, она пишет, что в жизни своей не читала ничего подобного, и что они – просто восхитительны. Это нас немного озадачило, так как все истории, как одна – с трагическим концом и просто изобилуют убийствами. Но я рада, что мисс Берри их оценила. Приятно сознавать, что клуб наш существует не просто так! Миссис Аллан считает, что всё нужно делать со смыслом. Я и стараюсь всё делать со смыслом, но иногда забываюсь, особенно когда мы веселимся. Мне хотелось бы хоть чуть-чуть походить на миссис Аллан, когда вырасту. Вы думаете, мне удастся стать такой же, а, Марилла?

– Я в этом очень сомневаюсь, – беспощадно сказала Марилла. – Едва ли миссис Аллан была такой как вы – фантазеркой и забывчивой девицей!

– Нет, конечно… Но и она не сразу стала такой замечательной, как сейчас, – серьёзно заметила Энни. – Она мне сама призналась в этом! Оказывается, миссис Аллан была в детстве такой озорницей! Она постоянно… дралась со всеми! Знаете, я так воодушевилась, услышав об этом! Каюсь, Марилла, не следует так радоваться по этому поводу! Мне и миссис Линд об этом сказала. Уж она-то всегда приходит в ужас, когда слушает о проделках взрослых и детей; она слышала, как один проповедник рассказывал, то когда в детстве он жил у своей тётушки, то однажды стащил из буфета пирожок с клубникой. Миссис Линд сразу же перестала уважать его. Но я-то как раз придерживаюсь иного мнения на этот счёт. Какое мужество надо иметь, чтобы публично признаться в своём проступке! Это прекрасный пример для малышей, которые раскаиваются в своих неблаговидных поступках. Они должны понимать, что совершённые ошибки не помешают им со временем стать лучше и даже… надеть сутану! Вот над чем я думаю, дорогая Марилла!