— Тут лишняя скромность ни к чему, дружище, — запротестовал Поль. — Хоть ты у нас нынче и преподобный, правда тебе все же не помешает, хотя бы в семейном кругу. Ты же не будешь отрицать, что у тебя язык хорошо подвешен?

— Поручаю тебе время от времени возвращать меня на землю, Поль, — засмеялся Роберт. — В общем, поживем — увидим. Работы, во всяком случае, здесь непочатый край. Мне прямо не терпится скорее добраться до дома и приступить к делам.

Все погрузились в свои мысли. Пригород и шахта уже остались позади, и они мчались теперь по прибрежному шоссе, ведущему к скалистому мысу, навстречу утреннему солнцу. Клер вся подалась вперед.

— Вот она!

На фоне залитого солнечным светом неба выросла небольшая, но удивительно красивая церковь. Рядом высился дом священника, выстроенный в английском стиле, с выступающими окнами, низким приветливым крылечком и высокой крутой кровлей. По всему периметру первого этажа тянулись прохладные веранды, защищающие дом от палящего австралийского солнца. Позади церкви простиралось небольшое ухоженное кладбище. На полной скорости Поль лихо подкатил к запыленному густому кустарнику у крыльца и резко затормозил у самых ступенек из камня, ведущих в дом.

— Дамы и господа — обитель Мейтлендов!

Роберт вышел из машины, буквально загипнотизированный видом дома. Клер застыла в оцепенении.

— О, Роберт, — шептала она, — он прекрасен, как всегда!

— И такой же чистенький, — отозвался Поль, энергично извлекая из машины привезенные вещи. — Весь дом был вылизан сверху донизу, снаружи и изнутри.

Клер подошла к Роберту, взволнованно рассматривавшему едва просохшую блестящую краску.

— Ты только посмотри, дорогая. Но кому же мы обязаны за все эти труды?

— А как вы думаете, кому? — смеясь, бросил Поль.

Взгляд Роберта устремился на Джоан; она поднялась по каменным ступенькам крыльца со связкой старинных, украшенных орнаментом ключей. В воздухе стоял густой, как вино, запах франгипании [3] , ползущей вверх по теплым камням стены. Прохладные стекла тяжелой входной двери дома — его дома — манили и приглашали войти. С торжествующей улыбкой Джоан распахнула дверь.

— Как же тебе все это удалось? — в полном изумлении спросил Роберт.

Поль протиснулся вслед за ними в прохладный, пахнущий сандалом холл, неся в каждой руке по сумке и еще одну под мышкой.

— Так же, как все, за что она берется, старина, и не говори, что забыл. Организаторский дар и способность насесть на кого угодно — такова наша Джоан.

Джоан бросила быстрый взгляд на Поля, и вся загорелась от его похвалы, на бледных щеках заиграл румянец.

— Да бросьте вы, — передернула она плечами, — я только получила краски и организовала работу. Поль помогал вовсю.

— Что я говорил, — с обычной невозмутимостью подхватил Поль, бросая на Джоан дежурную улыбку завзятого волокиты. — Эта девушка создана верховодить. Она здесь мастер. Ее хлебом не корми, дай покомандовать. Мужики со всей округи на нее работали! — Он бросил вещи у лестницы и вернулся на крыльцо, где все еще стоял Роберт, охватывая жадным взглядом все вокруг. — Вот не знаю только, надо ли мне благодарить судьбу, что она твоя сестра, а не моя, — вполголоса бросил он Роберту, проходя мимо. — Для меня она слишком умна! Мне по сердцу более легкомысленные, старик, — ну, ты понимаешь? Если им и дал Бог мозги, то в другом месте, так я полагаю.

— Роберт!

Голос Джоан доносился из глубины дома. Роберт вздохнул полной грудью и в этот момент почувствовал в своей руке ладошку Клер. Его охватило волнение. Спрыгнув с крыльца, он схватил жену на руки, поднял и весело перенес через порог.

— Добро пожаловать в первый в нашей жизни дом, дорогая! — не переводя дыхание, произнес он. — Добро пожаловать в дом!

В доме на каждом шагу их ждали сюрпризы.

— Наш старый обеденный стол… и стулья — все, все! — восклицал Роберт с неподдельным восторгом, остановившись в дверях большой передней, выходящей окнами на простирающийся впереди мыс. В возбуждении он шагнул из холла в комнату. — Папин кабинет! Совсем такой, как был! И все его книги! — В эркере стоял старинный письменный стол, на нем несколько старых семейных фотографий, допотопная пишущая машинка, впрочем, вполне в рабочем состоянии; пачка свежей бумаги, карандаши и ручки, все под рукой. Подле них лежали Библия и Псалтырь.

— Теперь это твой кабинет, Роберт.

Он не расслышал, как Джоан подошла и стала у него за спиной.

— Но ведь, насколько я помню, ты писала, что все продала? — покачал он головой, не веря глазам от радости.

— Папины книги, машинку и все, что можно, я оставила. А когда узнала, что ты возвращаешься, то постаралась выкупить что можно обратно. Так собрала почти все. Да люди и рады были услужить. — Она помолчала, внимательно глядя на него. — Они желают тебе всяческой удачи, Роберт.